Эмили Роуз - Самая везучая женщина в мире

Он остановился.

— Извини, что накинулся на тебя сегодня.

Не ожидая этих слов, она заморгала.

— Не стоит извиняться. Не могли бы мы… э… поговорить несколько минут?

Он заколебался.

— Что такое, малышка?

— Пожалуйста, прекрати называть меня малышкой. Я заметила, что ты делаешь это всякий раз, когда пытаешься воздвигнуть стену между нами, но ничего не выйдет. Я должна тебе кое-что показать. Пошли.

Она вернулась к себе. Секунду спустя услышала его шаги. Запах свежего степного воздуха, исходящий от него, наполнил ей ноздри.

— Ты не видела отца?

— Он будет ночевать у своих внучек. Просил передать тебе, что вернется домой завтра к ланчу.

Судя по всему, его это не обрадовало.

— Брэнда и Тони близнецы. Им всего лишь несколько месяцев. Я их крестный.

Вот еще одно доказательство того, что он оправдал материнские ожидания.

— И замечательный, я уверена.

— Не возлагай надежд на недостойного.

— Ты хочешь показаться беспечным повесой, но на самом деле ты не такой: слишком заботишься о своей семье, чтобы быть эгоистом.

Слабый румянец окрасил его щеки.

— Я не Прекрасный принц.

— Конечно нет. Принц — сказочный персонаж.

Он неловко переступил с ноги на ногу.

— Ты пытаешься затащить меня в постель, ангелок? Если да, то я должен напомнить тебе, что я не из тех, на кого можно положиться на длительный срок.

Его грубоватая прямота стерла всю подготовленную речь из ее головы. Надо поскорее рассказать ему о его отце — настоящем отце. Только бы вспомнить, что она собиралась сказать.

— Очевидно, твой брат считает по-другому, иначе не доверил бы тебе своих дочерей.

— Лианна…

Она вскинула руку.

— Это не то, о чем мне нужно с тобой поговорить. Я должна кое-что тебе показать.

Его брови поднялись, а губы изогнулись в насмешке.

— Не то, что ты подумал, — быстро проговорила она.

С колотящимся сердцем Лианна прошла к шкафу, открыла дверцу и вытащила коробку, которую там прятала. Она поставила ее на кровать перед ним и села.

Сделала глубокий вдох и обвела пальцем вырезанные инициалы на крышке. Следующие ее слова изменят жизнь Патрика навсегда, но Лианна обещала Арчи, а она никогда не нарушает обещаний.

— Патрик, я чувствую, что знаю тебя всю жизнь.

Патрик разглядывал резную деревянную коробку и гадал, не стащила ли Лианна ее из дома Голдена. На вид дорогая.

— Приятно слышать, но мы знакомы только пять дней.

— Да, мы встретились пять дней назад, но знаю я тебя — о тебе — с двенадцати лет.

Пугающее начало. Он понятия не имел, зачем она позвала его в свою комнату, но был совершенно уверен, что должен встать и уйти. Немедленно. Он поднялся.

— В этой коробке лежат письма твоей матери.

Его мускулы напряглись.

— Моя мать умерла.

— Я знаю, но до своей смерти она написала семнадцать писем Арчи Голдену.

Его мать была большой поклонницей Голдена. Она ужасно гордилась тем, что когда-то работала с актером в местном театре. Заставляла Патрика смотреть все фильмы с участием Голдена и часто зачитывала ему что-нибудь из подборки газетных и журнальных статей об актере.

— С какой стати ей писать письма кинозвезде?

— Чтобы рассказать ему об их сыне.

Волосы у него на затылке зашевелились. Он попятился к двери.

— Уже поздно. Мы…

— Этот сын — ты, Патрик.

У Патрика подогнулись колени. Это что, злая шутка? Он покосился через плечо, чтобы посмотреть, не прячутся ли в коридоре ухмыляющиеся братья или приятели, решившие над ним подшутить. Никого не было.

Лианна открыла коробку, и Патрик узнал красивый, разборчивый материнский почерк на цветистой почтовой бумаге. У него засосало под ложечкой, а сердце застучало как молот.

— Я не знаю, что этот безумец рассказал тебе…

— Арчи мне не рассказывал. Это сделали письма твоей матери. Первое она написала, когда обнаружила, что беременна тобой, и потом по одному каждый год на твой день рождения. И присылала снимки.

Она пододвинула к нему коробку, и Патрик дернулся от нее, как от гремучей змеи.

— Шесть лет назад, когда я оказалась у него, он рассказал мне о тебе и о том, как сильно страдает, что не может быть частью твоей жизни.

Дитя любви? Он? Бред.

Перед его мысленным взором замелькали воспоминания: мать плачет и жалуется, что отец слишком мало уделяет ей внимания или, наоборот, что он подавляет ее. Он припомнил ссоры, когда она хотела пойти на работу на неполный день, потому что с деньгами было туго, а отец отвечал: «Вспомни, что случилось в прошлый раз». Она обещала, что это больше не повторится. В конце концов, он согласился, чтобы она работала, потому что мать всегда умела уговорить отца.

Но воспоминания ничего не значат.

Джек Лэндер — его отец.

Патрик Лэндер — второй из четырех сыновей, рожденных у не слишком счастливой пары.

Лианна взяла верхнее письмо из пачки и прочла:

— «Мой дорогой Арчи, я невыносимо скучаю по тебе, но сегодня я обнаружила бальзам от своих страданий. Наши встречи у Свейнов имели результат. Я ношу твоего ребенка».

Нет! Схватившись руками за голову, Патрик помассировал виски, пытаясь унять усиливающуюся боль.

— У Свейнов?

— Да, очевидно, твоя мать встречалась с Арчи у друзей.

Его мысли перепутались.

— Розовый Дворец Свейнов.

Она удивленно вскинула брови.

— Пансионат с привидением?

— Пенни Свейн до сих пор владеет им. Она убрала имя, когда недавно повесила новую вывеску. — Он попятился к двери. — Это бред. Не знаю, где ты откопала эту неправдоподобную историю, но я не…

— Ты сын Арчи Голдена, Патрик. И его наследник.

Он с трудом доковылял до комода и прислонился к нему.

— Ты ошибаешься.

— Простой анализ ДНК подтвердит это, если ты не веришь собственной матери. — Лианна пододвинула коробку еще чуть-чуть.

Патрик почувствовал, что лоб и верхняя губа покрылись холодным потом. Руки ослабели, голова пошла кругом. Безумие.

Его отец — Джек Лэндер.

А что, если нет? Что, если этот бред сумасшедшего не голливудская выдумка?

— Патрик? — Тихий голос Лианны и мягкое прикосновение к руке привели его в чувство.

Ее карие глаза были искренними.

— Я думаю, тебе следует прочесть материнские письма и подготовить семью до того, как газетчики учуют сенсацию. Я душеприказчик имущества Арчи и могу сказать тебе, что это только вопрос времени, когда завещание станет достоянием общественности.

Она не шутит. Лианна ошибается, но явно верит во всю эту безумную мыльную оперу.