Кейт Харди - Порочная слабость

Он стоял в дверях и наблюдал, как она, напевая какой-то мотив, что-то помешивает в кастрюле, полностью поглощенная этим занятием. Эмбер была так привлекательна, что ему потребовалось совершить над собой героическое усилие, чтобы не подойти к ней, не повернуть ее лицом к себе и не зацеловать до головокружения.

— Доброе утро, ангел мой, — сказал он с порога.

Она обернулась и улыбнулась ему:

— Доброе утро, Гай. Я хотела принести тебе завтрак в постель, но, раз ты встал, садись. — Она опять улыбнулась. — Я готовлю оладьи.

Он заморгал:

— Вы в Англии едите это на завтрак?

— Нет, но моя мама в Лос-Анджелесе так делает. Это американские оладьи для завтрака. Толстые и сладкие. Мы едим их с печеными яблоками и кремом шантильи [5].

— Звучит интересно, — заметил он осторожно. — Хочешь, я сделаю кофе? И можно выжать пару апельсинов.

— Спасибо. Это будет чудесно.

Безумие! Если бы полгода назад кто-нибудь сказал Гаю, что он будет получать удовольствие от такой простой вещи, как возня на кухне, он рассмеялся бы в лицо этому человеку. Но с другой стороны, еще полгода назад он в это время уже был бы у себя в лаборатории и занимался проверкой идей, с которыми проснулся.

Сможет ли он вернуться к этому? Через несколько месяцев?.. Через год?..

Отогнав эти тревожные мысли, Гай сосредоточился на кофе и приготовлении апельсинового сока, а Эмбер тем временем жарила оладьи.

Покончив с апельсинами, Гай поставил для нее прибор во главе стола, для себя — справа от нее.

— Кофе готов. А завтрак? — сказал он, наполнил две чашки и добавил молока. Потом налил сок в два стакана.

— Ты точно рассчитал. Садись. — Она поставила на стол блюдо с дымящимися оладьями. — Приступай.

Он был уверен, что не сможет ощутить их вкус, как ощущала она, потому что обоняние — большая часть вкусовых ощущений. Он едва мог различить циннамон в печеных яблоках и ваниль в шантильи, но оладьи, правда, были мягкие, воздушные и прекрасно сочетались с яблоками и кремом.

— Это замечательно! Признаю. Ты великолепно готовишь.

— Спасибо. — Она наклонила голову, принимая комплимент.

— Знаешь, — Гай взял еще порцию, — с этого момента ты всегда будешь ассоциироваться для меня с яблоками и ванилью.

Она подняла брови:

— Разве ваниль не безвкусная?

— Нет. Ваниль сладкая. И очень чувственная.

— Ну спасибо…

Он усмехнулся:

— У тебя такие дивные ямочки на щеках. А когда ты так вот краснеешь, мне хочется, чтобы ты краснела еще и еще.

— Я принимаю это как обещание, — сказала она. — На следующую ночь.

А почему не сейчас?

— Тебе, наверное, надо поработать, а я уже составила план на сегодня. Я отправляюсь путешествовать. Ты видел список, который я сделала вчера?

— Но ты же не знаешь окрестности!

— Не знаю. Но есть такая вещь, как указатели.

— Это верно. Но разве не было бы проще, если бы за рулем был кто-то, кто знает окрестности и может отыскать уютное местечко для ланча?

— Ты хочешь разозлить меня всерьез? А потом заняться сексом? Так ты обычно делаешь?

— На тебе только скользкий кусочек темно-розового шелка, и больше ничего. Так чего же ты ждешь? — парировал он.

— Но ведь я просто безголовая девица, которая любит пирушки.

Она сказала это спокойно, но он увидел что-то в ее глазах. Он обидел ее. И понятия не имел чем.

— Эмбер?

В ответ она широко, очень широко улыбнулась. Но он вспомнил, что она говорила вчера вечером. Она улыбалась только для того, чтобы держать себя в руках.

Он взял ее руку и поднес к губам. Поцеловал ладонь и сложил пальцы.

— Я вижу, что огорчил тебя. Мне очень жаль. Не знаю, что я такое сказал, но, честное слово, я не хотел тебя обидеть! Если ты хочешь, чтобы я провез тебя по местам, которые ты думаешь осмотреть, то сделаю это с самым искренним удовольствием!

— Разве тебе не надо работать?

В том-то и дело. Надо, конечно… Но он физически не может работать сейчас. По крайней мере, пока он с Эмбер, он думает не о работе. А значит, может отвлечься от своей проблемы, которая кажется ему все более неразрешимой.

— Я могу взять отпуск на один день. — Он наклонился и поцеловал ее. — Спасибо за завтрак, ангел мой. Теперь я приму душ и, если мы на самом деле хотим выбраться сегодня из дома, давай встретимся через час у подъезда.

Она удивленно на него посмотрела:

— Ты так долго собираешься?

— Вообще-то нет…

Но Вера обычно собиралась долго, и он решил, что Эмбер нужно столько же времени.

— Дай мне пять минут, чтобы прибрать тут, и десять минут, чтобы принять душ и одеться.

— Серьезно? — Он был удивлен. И обрадован. А ведь он обидел ее. Надо загладить свою вину. — Уборка подождет до нашего возвращения. Я помогу тебе. Мы ели вместе, значит, и порядок должны наводить сообща.

— Договорились.

На сей раз она улыбнулась искренне. Гай видел это по ее глазам.

Когда через пятнадцать минут они встретились у входной двери, Гай посмотрел на ее ноги и вздохнул:

— Эмбер, ты действительно думаешь гулять в этих туфлях? Они скорее подходят для бального зала.

— Я вполне могу в них гулять. Если, конечно, ты не собираешься заставить меня лазить по горам.

— Именно это я и собираюсь сделать. — Он вздохнул. — У тебя нет какой-нибудь спортивной обуви?

— Живя в Лондоне, — заметила она, — я не часто хожу в походы по горам. Так что у меня нет спортивной обуви.

— Кроссовки?

Она посмотрела на него с отвращением.

— Единственные мои туфли без каблуков — балетные. Но во-первых, они остались в Лондоне, во-вторых, это пуанты — и вряд ли годятся для похода в горы.

Только Гай решил, что Эмбер не такая, как Вера, как она сделала нечто совершенно в духе его бывшей жены. Ну почему он постоянно забывает об этом?

— Ну хорошо. Мы не пойдем в горы.

— Я не стараюсь доставить тебе неприятности, — сказала она. — И я могу гулять в этих туфлях целый день, если надо.

— Хорошо. — Он знал, что это просто бравада.

Она вздернула подбородок, как если бы он сказал это вслух:

— Давай поспорим. Если я выиграю, ты в конце дня купишь мне коробку лучшего шоколада.

— А если выиграю я? — спросил Гай.

Она усмехнулась:

— Тогда я сделаю шоколадку из тебя.

Он ничего не ответил. Ничего. Потому что навеянная ее словами картина лишила его дара речи.

— В чем дело, Гай? — спросила она удивленно. — Или вся кровь отлила от твоей головы? — В ответ он обнял ее и крепко прижал к себе. — Намек ясен, — прошептала она.

Этот ее болтливый язык! Когда она научится держать его за зубами?