Кэтрин Манн - Город влюбленных

Неподалеку их ожидал роскошный белый лимузин.

Стараясь сохранять равновесие, она прошептала Малколму на ухо:

— Я думала, мы должны были изображать дружбу. Просто приятельские отношения. Ты же опасался, что в отеле нас увидят папарацци?

— Я не хотел, чтобы ты знала о моих намерениях, пока не окажешься в безопасности.

В безопасности? Ее чувства к нему означали все что угодно, кроме безопасности.

— Ты же смеялся над детской влюбленностью тогда, в лимузине… — растерянно произнесла она.

— Милая, это не детская влюбленность, а взрослая страсть. Невозможно врать, находясь целыми сутками под прицелом камер. Папарацци увидят, как сильно я хочу тебя.

У нее перехватило дыхание.

— Я не знаю, что ответить.

Малколм остановился у лимузина, помахал еще раз толпе, прежде чем снова посмотрел на Селию обожающим взглядом. Он жестом пригласил ее в лимузин и последовал за ней.

— Селия, — быстро сказал он, пока Трой и Хилари еще не успели сесть в машину, — вместо того чтобы скрывать наше влечение и еще больше распалять прессу в их попытках обнаружить то, что им и так уже известно, лучше играть по-честному. Поэтому предупреждаю: я буду целовать тебя, прикасаться к тебе и ухаживать за тобой открыто.

От предвкушения у нее по спине побежали мурашки. Как она сможет устоять перед таким романтическим напором?

— Но я уже говорила тебе. Мы не можем этого делать. Мы не можем повернуть время вспять. Я не лягу снова с тобой в постель.

— Это не имеет значения. — Малколм поцеловал ее в нос, затем прошептал, коснувшись губами ее кожи: — У тебя такие кристально чистые глаза. Камера уловит правду.

Она уже не могла дышать и вспыхнула, когда он коснулся ее. Поцеловал ее.

— Скажи, Малколм, в чем эта правда?

— Милая, ты хочешь меня так же сильно, как я тебя. — Он положил руку на спинку сиденья, пока Трой и Хилари усаживались напротив них.

Хилари лучезарно улыбнулась:

— Добро пожаловать в Париж, город влюбленных.

Малколм стоял в одиночестве на балконе отеля, откуда открывался вид на Эйфелеву башню. Селия и Донованы уже устроились в своих номерах и легли спать, слишком уставшие от смены часовых поясов.

Ему не спалось. Малколм очень хотел привести Селию в свой номер, в свою постель. Временами он мечтал, как привезет Селию во Францию, будет брать ее на концерты и сделает предложение в каком-нибудь романтическом месте — таком, как это.

В течение всего полета он не мог оторвать от Селии глаз. Наслаждался ее видом: волнистые волосы окутывают плечи, щеки слегла розовеют; она задумчиво смотрит в одну точку, раздумывая над оценками или чем-то еще…

Селия завораживала его. Так было всегда.

Тут Малколм почувствовал на себе чей-то взгляд и резко обернулся. В дверях стоял полковник Джон Сальваторе, одетый в неизменный серый костюм с красным галстуком. Полковник работал в отделении Интерпола в Лионе, поэтому его появление не казалось удивительным. Неожиданно было только то, что пришел он посреди ночи.

— Добрый вечер, сэр. — Малколм не стал спрашивать, как Сальваторе попал в его номер. — Вы могли бы позвонить. Есть что-то новое?

— Ничего. — Бывший директор интерната вышел к нему на балкон. — Приехал в город на твой концерт. Хотел зайти поприветствовать тебя, Моцарт.

Моцарт… В свое время одноклассники называли его так, потому что Малколм много времени посвящал классической музыке.

— Благодарю за дополнительную охрану, Сальваторе. Мне гораздо спокойнее сознавать, что Селия в безопасности, пока ситуация не прояснится.

Полковник распустил галстук.

— Ты уверен, что поступаешь правильно? — спросил он.

Малколм покачал головой, взгляд его был прикован к мерцающей в ночи Эйфелевой башне.

— Нет, но я не могу дать задний ход.

— Ты ей мстишь за что-то?

— Что? — Малколм резко взглянул на него, удивленный вопросом. — Я думал, вы лучше меня знаете.

— Я помню, с каким проблемами ты попал к нам в интернат.

— Мы все были с проблемами.

Рассерженные, дерзкие, желавшие учиться в нормальной школе, но хорошо понимающие, что пути назад нет.

— Ты три раза пытался бежать.

— Я не хотел сидеть под надзором, — произнес Малколм, скрывая истинную причину своих поступков.

— Ты мог загреметь в тюрьму. — Сальваторе облокотился о поручни балкона.

— Но вы меня не сдали. — Малколм до сих пор не знал почему, как и не мог понять, зачем они обсуждают это сейчас.

— Потому что я знал, что ты был одним из немногих невиновных, попавших в этот интернат.

От удивления Малколм выпрямился. Он никогда не говорил, что невиновен, и все считали, что он попал туда за дело. Все, кроме Селии, но и она в конце концов покинула его. И вот теперь, слыша такую безусловную уверенность полковника… Для него это было важно, и тогда и сейчас.

— Откуда такая уверенность?

— За время работы в интернате я повидал немало наркоманов и дилеров и легко могу узнать их. Ты не имел отношения к наркотикам, ни в каком виде, — сказал Сальваторе. — Кроме того, будь у тебя проблемы с наркотиками, этот образ жизни давно бы тебя доконал. — Словно в подтверждение его слов с улицы донесся пьяный смех.

— Вы поверили в меня, исходя из своего опыта?

— Факты просто подтвердили мое предположение. Я также знаю, что человек сделает все ради своего ребенка. Я это понимаю. Я готов умереть за своего ребенка, — продолжал он. — Я понял, что ты взялся за эту работу в баре в надежде подзаработать денег, чтобы прокормить Селию и малышку. Ты не хотел, чтобы она отдавала ребенка.

— Черт возьми, полковник. — Малколм сделал шаг назад, словно пытаясь спастись от правды. — Я думал, у вас ученая степень по истории, а не по психологии.

— Не надо быть психоаналитиком, чтобы понять, что ты оберегаешь свою мать и у тебя есть причина ненавидеть своего отца. Итак? Ты мстишь? Для этого приблизил Селию к себе?

— Нет, черт побери. — Малколм искренне отрицал это. Меньше всего он хотел причинить боль Селии. — Мы с Селией теперь взрослые люди. Что касается нашего ребенка, она тоже почти взрослая. Так что пути назад нет. Нет смысла мстить или что-то переделывать.

— Смысл есть всегда. Запомни это.

Малколму надоело бесцельно бередить старые раны.

— Давайте лучше поговорим о вашем ребенке? Вам не надо сходить с ним на футбол или еще что-то?

— Хорошо. — Сальваторе поднял вверх руки. — Тогда скажу прямо. Это замечательно, что ты хочешь обеспечить безопасность Селии. Но если ты желаешь, чтобы твоя жизнь продолжалась нормально, тебе следует помнить, что твои чувства к этой женщине живы.