Кейт Хьюит - Первый поцелуй

Где-то на краю сознания возникла мысль, что это предательство по отношению к Закари. Но ее сердце возразило: «Как может быть то прекрасное, что сейчас происходит между мной и Аарифом, быть неправильным? Наоборот, это единственный миг, ради которого и стоило жить!»

Поведение Аарифа вдруг изменилось – на смену нежности пришла ослепляющая страсть и желание не отпускать эту девушку из своих объятий. Он несколько секунд боролся с пуговицами и застежками ее одежды, и, когда наконец путь был свободен, а затем его руки и губы отправились в путешествие по ее обнаженному телу, Калила всхлипнула от наслаждения, которое приносили ей эта близость, это ощущение собственной уязвимости и одновременно то трепетное благоговение, с которым ее касался Аариф.

Они двигались в унисон. Молчание в палатке нарушалось только звуками их участившегося дыхания, вздохов удовольствия, соприкосновением обнаженной кожи. Все напоминало сон, чудесный, ошеломляющий, откровенный, когда руки Аарифа касались тех мест, которые еще никогда не знали мужских ласк.

Калила тянулась к нему, как к солнцу, ноги ее раздвинулись, спина изогнулась в жажде еще больших ласк и чувственного наслаждения. Набравшись смелости, она сама коснулась его. Сначала это были нерешительные ласки, но стоило ее ладоням почувствовать упругость и силу его мышц, которые мгновенно откликались на ее прикосновения, как с каждой секундой она становилась все более дерзкой и нетерпеливой.

Оказалось, шрамы у Аарифа были не только на лице, но и на спине, однако сейчас было не время, чтобы расспрашивать его, откуда они взялись, какое ужасное событие из его прошлого воплощалось в его ночных кошмарах.

Как же она желала, чтобы прикосновения ее рук и губ могли его исцелить!

Но она подумает об этом позже. Сейчас было время чувствовать, исследовать тела друг друга, словно созданные для обоюдного наслаждения.

Это было как чудо. Калила никогда не думала, что чувства могут быть такими сильными и всеобъемлющими, что она не сможет удержаться от потрясенных восклицаний и стонов. Ей нравилось, что он улыбается, что эта близость кроме наслаждения способна дарить радость.

Но каким бы прекрасным ни было то, что между ними происходило, в какой-то момент Калила отчетливо поняла, что они должны остановиться.

Она знала, что стоит ей сказать «нет», как Аариф подчинится, но сказать ничего не могла, и спустя несколько секунд их тела слились воедино.

Калила выдохнула от избытка чувств, ее руки обвились вокруг Аарифа. Он уткнулся лицом в ее плечо, его волосы скользнули по ее губам, тело напряглось. Потрясенная, околдованная, изумленная Калила прижала Аарифа к себе, теряясь в водовороте накатывающего на нее наслаждения.

Близость с мужчиной оказалась более прекрасной, чем она могла себе представить. Вместе с толчками Аарифа внутри ее тела росло наслаждение, которое закончилось ощущением ни с чем не сравнимой свободы. А затем пришло понимание, чего она так смутно искала и ждала. Осознание того, что ей нужно в этом мире. Для чего она была рождена.

Но любое волшебство рано или поздно заканчивается.

Когда Аариф лег рядом, ее радость померкла. Он лежал, закрыв лицо руками. Молчание, которое и создало всю эту магию, вдруг превратилось в забор из туго натянутой колючей проволоки.

Калила тут же почувствовала то, чего раньше не заметила, – прилипший к телу песок, влагу между бедер. Радость, которая, казалось, придала ей легкости и подарила крылья, померкла, сменившись чувством непоправимости, ощущением пошлости того, что еще несколько секунд назад казалось таким незыблемо правильным.

«Так и должно быть, – почти тупо заметила Калила, – раз я только что отдалась брату своего жениха».

Она закрыла глаза. Удовольствие, от которого она не в силах была отказаться, затмившая рассудок страсть сменились чувством отвращения и стыда, и от них никуда нельзя было деться. Вот по чему Аариф тоже закрыл глаза и лежит так неподвижно!

Ему, возможно, даже хуже, чем ей, ведь он только что предал своего брата. О чем он сейчас думает? Какие чувства испытывает? Ненависть и презрение к себе?

Аариф все еще лежал неподвижно. Мужчина, которого она ласкала, целовала, любила всего несколько минут назад.

Любила…

Могла ли она любить Аарифа? Разве такое возможно? Она ведь ничего о нем не знает, кроме того, что он выше всего ценит долг, что он сдержан, неразговорчив, редко улыбается и носит в душе какую-то неизлечимую рану, которая напоминает о себе только ночью и только во сне, когда утрачен контроль над сознанием.

Калила сглотнула. Скорее всего, это не любовь, просто сочувствие и желание облегчить боль другого человека. Однако почему то, что между ними только что произошло, могло быть настолько сказочным, насколько и реальным? Словно вся ее жизнь до этого была лишь сном, который превратился в реальность только в объятиях этого мужчины.

– Аариф, – хрипло сказала Калила и умолкла, не зная, с чего начать.

– Молчи! – со сдержанной яростью остановил ее он. Голос его сорвался. Он рывком сел, все так же пряча от нее лицо, и резко дернул за скотч, закреплявший вход в палатку.

Еще один рывок – и Аариф скрылся в темноте. Несколько секунд Калила слышала, как хрустит под его ногами песок, затем до нее донеслось низкое ржание одной из лошадей, какое-то успокаивающее бормотание Аарифа, а затем все снова стихло.

Слезы обожгли ей глаза – Аариф был добрее к лошадям, чем к ней. Потому что они ни в чем не виноваты? Но тогда в чем виновата она? В том, что потеряла невинность?

Ее столь тщательно оберегаемая до этого невинность.

Калила инстинктивно закрыла глаза, словно не хотела видеть свой позор. Однако не так-то легко обо всем забыть, когда память все еще воскрешает каждое мгновение. Случись это несколько веков назад, в другое время и в другую эпоху, ей, возможно, не удалось бы избежать смерти…

Калила едва истерически не рассмеялась. Но ведь, кроме стыда и страха, она испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. Узнала о существовании таких чувств, о которых раньше и не подозревала.

Она потянулась к фляжке с водой и немного привела себя в порядок, оделась, пригладила рукой спутанные волосы. Сделав глубокий вдох, вышла из палатки.

В пустыне было холодно. На ясном небе сияли звезды. Песок в свете луны приобрел серебристый оттенок, воздух был тяжелый и неподвижный.

Были видны и следы разрушений, вызванных сильнейшим ветром. Калила мысленно произнесла короткую молитву за людей, которые сопровождали ее в аэропорт, надеясь, что никто не пострадал из-за ее глупости.

Аариф стоял рядом с лошадьми спиной к ней – его силуэт был четко виден. Каждая линия его тела была напряжена, от него словно исходили волны гнева, отвращения, стыда.