Кара Колтер - Любовь по ошибке

– Однажды в жизни я уже лепила снеговика. С папой. Все жаловались на снег, а он вышел с нами играть на улицу. Всегда придумывал что-нибудь веселое и интересное.

Она почувствовала его колебание, но он снова взял ее за руку – ладонь была теплая и защищала от промозглого холода ночи, способного проникнуть прямо в сердце.

– Тебе повезло. Наверное, это объясняет, откуда взялась твоя мечта о зимних каникулах. Хотелось снова, как в детстве, повторить чудо?

Его проницательность согревала ее не меньше, чем горячая ладонь.

– У тебя бывают такие моменты чистого волшебства, Кернан?

– Только не из детства, – фыркнул он.

Опыт репортерской работы и начальный курс семейной психологии научили ее, что молчание могло содержать в себе вопрос. Она подозревала, что Кернан защищает свой внутренний мир от посторонних, но за последние несколько дней, проведенных рядом с ней, оборонительный рубеж дал трещину.

– Скорее мы с сестрой напоминали детей из приюта, о которых ты говорила. Мой отец был алкоголиком, – тихо признался Кернан. – Он бросил нас, когда мне было двенадцать.

– Ужасно.

– Поверь, это обернулось для нас спасением. Кстати, именно по этой причине я враждебно встретил друга Адели – привык быть единственным мужчиной в семье.

– Ох, Кернан, – прошептала Стейси.

– Мы с сестрой всегда уезжали на рождественские каникулы к морю в теплые края, где не отмечают этот праздник: своего рода защитная реакция на болезненные воспоминания детства. Адель объясняет этим мою аллергию на близкие отношения.

Стейси безошибочно приняла его слова за честное предупреждение о том, что ей не на что рассчитывать. С другой стороны, признание показалось глубоко личным. Она крепче сжала его ладонь, а он не отстранился.

– Ты должен гордиться тем, чего достиг.

– Гордиться? – Он долго молчал. – Так было когда-то.

– А теперь?

– Мне кажется, я напрасно тратил драгоценное время, преследуя бессмысленные цели.

В этот момент Стейси впервые поняла, что ее бывший приятель Дилан, возможно, был прав, когда уволил ее. Она вспомнила его слова. «Ты хорошо пишешь, – сказал он. – Но репортер из тебя не выйдет… У тебя нет амбиций. Ты слишком мягкая и не способна проявить жесткость, когда потребуется». Истинная причина, по которой она потеряла работу, крылась вовсе не в крахе романа с редактором, не в его мелочной мстительности. Это оказалось лишь неудачным совпадением, которое помешало ей объективно взглянуть на ситуацию.

Будь она настоящим репортером, жестким и амбициозным, она сейчас спросила бы, насколько верны слухи о продаже «Макалистер энтерпрайзиз». Однако Стейси могла только молча сострадать.

– У тебя замерзли пальцы, – заметил Кернан, словно только поэтому не отпускал ее руку.

Стейси испытывала блаженство от прикосновения горячей ладони к ледяной коже.

– Не смей жалеть меня, – грозно предупредил он. – Думаю, в переживаниях детства надо искать причину моей целеустремленности и максимализма, которые проявляются во всем, включая создание снеговика.

Не отпуская ее руку, он приподнялся на локте и посмотрел на нее сверху вниз. На мгновение Стейси показалось, что он поцелует ее. Но Кернан замер, вспомнив, кто он, кто она, отпустил ее руку, стряхнул снег с куртки и поднялся.

– Ты всегда так действуешь на людей? – спросил он. – Вытягиваешь из них секреты?

Стейси промолчала. Кернан посвятил ее в самые сокровенные тайны. Намерение рассказать его историю, чтобы построить на этом журналистскую карьеру, растаяло как дым.

Он долго смотрел на нее, словно решая, как поступить. Кернан явно понимал опасность того, что происходило между ними, но вместо того, чтобы остановиться и отступить, шагнул навстречу. Он сжал ее руку, поднес к губам и тепло выдохнул в раскрытую ладонь. Это было самое романтичное переживание в жизни Стейси – миллиардер Макалистер, дыханием согревающий ее пальцы. Его пророческие слова сбылись, Стейси была благодарна судьбе за разрыв с Диланом. Всем сердцем мечтая о создании семьи, она чуть было не смирилась с отношениями, в которых не хватало самого важного. Проблема, однако, заключалась в том, что это «важное» в полной мере ощущалось между ней и Кернаном.

В этот момент тишину ночи разорвал низкий, грозный, грохочущий звук.

– Что это? – округлила глаза Стейси. – Землетрясение?

Макалистер резко отстранился, сунул руки в карманы. Все закончилось так же быстро, как и началось. Стейси чувствовала, как стремительно растет дистанция между ними.

– Снегоуборочная машина расчищает дорогу. – Он повернулся и поспешил к дому, словно забыв про нее. – Телефон, наверное, заработал. Надо сделать несколько срочных деловых звонков.

Он давал понять, что игры с няней в снегу совершенно нетипичны для великого и ужасного Кернана Макалистера, владельца заводов, газет, пароходов. Возникшая за несколько дней душевная связь представляла реальную опасность. Он принял единственное и самое мудрое решение – ретироваться, вернуться в свой замкнутый мир. А Стейси предстояло вернуться в свой.

Кернан ушел в свою комнату, прокручивая в голове события сегодняшнего вечера – как они со Стейси выталкивали машину из сугроба, играли в снежки, смеялись и слепили огромного снеговика перед домом.

Он никогда себя так не вел.

Никогда не лежал на ледяной земле, чувствуя, как холод пробирается под куртку, не рассказывал незнакомке самые потаенные секреты.

Полное переутомление – вот что с ним такое. Он не спал толком ни одной ночи с тех пор, как привез сюда Макса. Ни разу до сих пор Макалистер не прерывал связь со своей компанией больше, чем на двадцать четыре часа, хотя, по сути, уже несколько месяцев не интересовался ее делами. Стоило бы опровергнуть гуляющие слухи, что он продает свой бизнес, ведь это не входило в его планы. Впрочем, он не должен отчитываться ни перед кем, поскольку компания частная, а сплетни никак не влияют на биржевой курс. Тем не менее Кернан проверил телефон – убедился, что связь восстановлена.

Надо было позвонить Адель, несмотря на поздний час. Кернан понимал, что она сходит с ума от беспокойства. Когда сестра не взяла трубку, он отправил ей голосовое сообщение, объяснив, что не мог позвонить раньше из-за снегопада. Хотя сестра наверняка и сама догадалась, что Макс здоров и весел, раз няня успела добраться до непогоды.

Сообщив новости, Кернан сделал нечто, чего не делал никогда: добавил «я люблю тебя, сестричка» прежде, чем положить трубку. Как объяснить этот поступок? Адель и без того знала, что брат любит ее, поэтому он не считал нужным озвучивать очевидное.

Кернан снова припомнил игру в снежки, фигуру снеговика, разговор под ночным небом. Может, он хотел успокоить сестру? Или что-то почувствовал?