Милая обманщица - Elle Vina
Он входит в меня плавным скользящим движениям, от которого у меня напрягаются все мышцы. Из легких выбивается воздух так, что я стону ему в рот.
Боль. Почему ее нет?
Мне немного неприятно, но ощущение дискомфорта становится все меньше и меньше с каждым новым толчком, сменяясь на что-то совсем другое. Что-то очень приятное.
Вот она разница между "да" и "нет". От осознания этой мысли на глаза наворачиваются слезы и тонкой линией капают от уголков глаз по вискам. Хоть бы Антон этого не увидел.
Он просовывает одну руку между нашими телами и, найдя чувствительный бугорок, массирует его круговыми движениями. Хватаюсь в его плечи и двигаю бедрами в такт, ища в полумраке его губы и целуя все, что попадается навстречу.
— Еще немного, — умоляющим тоном произношу возле его губ, от чего он толкается в меня еще резче. — Да, вот так, — запрокидываю голову вверх, полностью отдаваясь в чувства.
Я совсем не контролирую, что говорю и что делаю. Просто ухожу куда-то в новый мир, совсем другой уровень блаженства. Меня несет куда-то наверх. Я вот-вот доберусь туда и… будто падаю вниз. Все напряжение тела куда-то пропадает, мышцы расслабляются, а мозги будто вовсе расплавляются. Я забываю, где нахожусь и под кем лежу. К своему удивлению, я пропускаю момент, когда кончает Антон, и, когда прихожу в себя, обнаруживаю, что он уже лежит рядом с видом сытого зверя. Все не так уж и плохо.
Вновь считаю секунды, прислушиваюсь к тишине. А ведь остальные люди в квартире могли нас услышать. Не слишком ли громко я кричала?
Антон снимает презерватив и выбрасывает его куда-то на пол, затем тянется к нижнему краю кровати за одеждой, но замирает уставившись на меня. Я делаю вид, что не замечаю этого, и он ложится обратно ко мне, уперевшись локтем рядом с моим лицом.
— Что? — ловлю его вопросительный взгляд.
— Ты говорила, что ты девственница.
— Я сказала, что у меня не было секса. Это не одно и то же, — отвожу глаза в сторону и, не найдя ничего интересного, изучаю люстру на потолке.
Антон ложится рядом. Видимо, передумал одеваться. Он молча гладит меня по щеке, мягко касаясь фалангами пальцев и о чем-то размышляя.
Через пару минут он встает, включает настольную лампу, ищет что-то на столе Полины и возвращается ко мне с салфетками. Я с интересом наблюдаю за тем, с каким заботливым лицом он стирает помаду с моего лица.
— Ты жалеешь о чем то, что собирался сделать? — я первой прерываю затянувшееся молчание.
— Как можно жалеть о том, что еще не сделал? — Антон ложится рядом, положив одну руку под голову, а второй берет мою руку и сплетает наши пальцы. Я замечаю, как сильно контрастируют оттенки наших тел.
— Представь, что тебе нужно сделать что-то плохое, и у тебя нет выбора.
— Так ты сейчас говоришь о совести?
— Да, тебя часто мучает совесть? — перефразировала я свой вопрос.
— Разве ты не знаешь, что у меня ее нет? — смеется он.
— О да, я наслышана об этом.
— Пожалуйста, скажи, что этот вопрос не имеет никакого отношения к сегодняшнему вечеру.
— Конечно же нет, — провожу кончиками пальцев по его лицу. Он берет мою руку и отводит ее немного в сторону, чтобы лучше рассмотреть ладонь. Видимо, заметил шрамы, но не стал никак это комментировать.
— Я делал всякое, — неуверенно начинает Антон. — По пьяни в основном. Отец всегда откупался деньгами и договаривался, я же думал, что мне можно все. Но два года назад он ушел.
— Ты винишь себя в этом?
— Я слышал их разговор с мамой. Он сказал, что не знает, в кого я такой, что он больше не собирается терпеть это дерьмо и лучше начнет все с начала с нормальной семьей, — в его голосе слышны тоска и разочарование.
— От этого был какой-то эффект?
— Безусловно. До меня наконец дошло, что пора бы и притормозить.
— А что такого ты сделал? — продолжаю усыпать его вопросами. Моя пьяная голова не понимает, что это не совсем тактично с моей стороны.
— Тебе лучше не знать.
— Почему?
— Ты возненавидишь меня, я уверен.
— Может поэтому мне и стоит знать?
Антон переворачивается на спину и молча смотрит в потолок. Ответа я не дождусь, поэтому продолжаю свой допрос дальше.
— Какое-то предупреждение уже было, раз Сережа так боялся за тебя в тот день?
— Наверно, он говорил о том, что, если на меня заведут дело, туда приплетут и старые заявления.
— Так ты сказал, что твой отец разобрался со всем.
— Да, но его уже нет. И мне кажется, тот дотошный полицейский не упустит подобного шанса.
— Тебе страшно? — я провожу пальцами по его груди вверх до подбородка и поворачиваю его лицо в свою сторону.
— Нет, — усмехается он, глядя мне в глаза.
— А как же дела с хоккеем?
— Это не выйдет за рамки нашей команды. Не бойся, меня не выгонят. Видишь ли, я ценный игрок, — самодовольно замечает Антон.
— Зачем тогда тебя убрали с игр?
— Воспитательная мера, — он запускает пальцы в мои волосы и коротко целует в губы. — Не переживай, все будет хорошо.
О нет, милый. Наслаждайся последними счастливыми моментами. Скоро я превращу твою жизнь в ад.
Антон встает, одевается и укрывает меня пледом.
— Может, тебя отвезти домой?
— Нет, я останусь. Не переживай, я буду хорошо себя вести.
— Ладно, — он наклоняется ко мне, чтобы чмокнуть в лоб. — Спокойной ночи.
Когда он уходит, я сворачиваюсь в клубок и жду, когда придет Полина. Подруга не заставила себя долго ждать.
— Только не говори мне, что у вас был секс на моей кровати, — начинает она возмущаться, как только переступает порог комнаты. — Боже мой, Ника, с тобой все хорошо?
Я лишь киваю, не поднимая глаз.
— Почему ты это терпишь? — она показывает на меня обеими
