Жена на один год - Мария Сергеевна Коваленко
Додумать эту мысль мне не позволили. Словно узнал, все что хотел, СанСаныч похлопал по плечу и, не прощаясь, направился к домику сторожей. Такой же молчаливый, как и его пес. И такой же хмурый.
* * *В самом доме атмосфера веселья сбивала с ног прямо у порога. От шума, музыки и ярких украшений рябило в глазах и звенело в ушах. От количества незнакомых или слишком знакомых лиц головная боль потихоньку начала сдавливать виски. Лишь твердая убежденность, что мы с Алиной здесь ненадолго удержала от позорного побега.
Нужно было переждать. Передать подарки. Найти Алину. И, выдержав свои пять, минут, отправиться в закат.
План казался простым до безобразия. От него на мгновение ослабла даже невидимая удавка на шее. И я смог, наконец, присмотреться внимательнее.
Первой в глаза бросилась, конечно же, хозяйка. Татьяна Егоровна сверкала золотом и бриллиантами, словно вторая елка, а ее звонкий хохот, вероятно, был слышен даже в вольере.
Николай Петрович не отставал от жены. Депутат цвел как майская роза. Свежий загар скашивал ему минимум десяток лет. А зычный бас, как с трибуны, так и заставлял прислушиваться.
На фоне этих двоих остальные гости неумолимо мерки. Лишь редкие единицы заставляли взгляд останавливаться на себе, но никого из них я не знал.
Ни длинноногую блондинку со здоровенным парнем. Они смотрели друг на друга искоса, жарко, будто не знали, придушить или зацеловать.
Ни высокого, похожего на последнего Джеймса Бонда мужика, который ни на шаг не отступал от хозяйки дома.
Ни тоненькую, странно ссутулившуюся девушку возле елки.
Что-то подсказало мне, что не такой уж она была и незнакомой. Но рассмотреть подробнее я не успел.
– Вот это чудо, ты пришел! – На глаза мне легли чьи-то ладони, и теплое дыхание обдало щеку.
– А ты уже не ждала?
Я одним движением повернул Алину к себе и сгреб под бок, любуясь. Глаза сияли, на губах играла улыбка, а щеки украшал румянец.
– Я тебя всегда жду.
– Умница. – Не в силах удержаться, я незаметно погладил ещё плоский живот невесты. Уже месяц, как там рос мой малыш. Мы никому не рассказывали, но и самим до конца не верилось.
– Не устала? – шепнул на ухо.
– Мне здесь хорошо. Такие замечательные люди. Ты не говорил, что твой сосед депутат. Сам Николай Петрович Муратов! А его жена владелица банка.
– Обычные соседи.
– Конечно. Только я как золушка рядом с ними. Ни платья приличного, ни обуви. Все в Москве осталось.
– Можно было остаться дома. Мы ведь так и планировали.
– Это ты у нас домосед. А мне все здесь так нравится… Столько интересных людей. Настоящий сказочный Новый год.
– Это ты сказочная. – Мои губы коснулись ее лба.
– Лаевский, я у тебя не сказочная, а вполне реальная. И обычная. – Будто что-то потеряла, Алина принялась оглядываться по сторонам. Замерла лишь когда взгляд остановился на девушке возле ёлки. – А вот она сказочная. Я таких красавиц вживую никогда не видела. Ты знаком с дочкой Николая Петровича?
Словно у меня спросили, сколько километров от Земли до Солнца, я на миг опешил. Взгляд скользнул в сторону незнакомки. Прошелся по высокому лбу, чуть вздернутому носу, пухлых губах и изгибах… совсем не плоских, как мне показалось минуту назад. Скорее утонченных. Женственных. И будто что-то живое больно царапнуло за грудиной.
Только после того, как тряхнул головой, я смог ответить.
– Да. Уже лет… Восемь.
– Интересно, она хотя бы догадывается, какая удивительная? – Алина положила мне голову на плечо и вместе со мной стала разглядывать Леру.
– Почему тебя это вдруг заинтересовало?
– Никит, я конечно не юрист, а всего лишь переводчик. – Аккуратный указательный палец ткнулся мне в грудь. Как раз в солнечное сплетение. – Твоего аналитического мозга у меня нет, но глаза на месте. Все мужчины в зале едят ее взглядами. Мне кажется, даже собственный отец…
Между бровей Алины пролегла складка, а мне будто кто-то врезал по печени. Ногой.
– Алин, нет. Бред… – Я даже на миг не хотел пускать в голову мысль об интересе Николая Петровича к приемной дочери. Кровь стыла от одного лишь намека. – Он не родной. Леру удочерили в двенадцать лет. Но я не думаю, что Лера его интересует. У него хватает, кем и чем интересоваться.
– Ты так уверен? – Тревога во взгляде Алины сменилась настороженностью.
– Да. Абсолютно.
– Но…
– Никаких «но». – Я заставил невесту отвернуться от ёлки. – Закрыли тему. – И чтобы окончательно прекратить этот разговор, потянул ее к столу с закусками.
* * *Как бы мне ни хотелось поскорее убраться, «пять минут» категорически не желали заканчиваться. Соскучившаяся по общению, Алина только и успевала заводить новых знакомых. Татьяна Егоровна и Николай Петрович по очереди устраивали мне допросы и требовали бывать дома чаще.
Музыканты играли все громче. А моя головная боль буравила мозг все яростнее.
Не знаю, сколько прошло времени после моего прихода. Явно больше положенного. Закуски в меня больше не вмещались. От мельтешения и вспышек фотокамер начали побаливать глаза.
Нужно было брать Алину под мышку и уводить. Камин, плед и тишина уже ждали. Но радость на лице невесты останавливала. Для нее этот незапланированный праздник оказался настоящим чудом. Глаза сверкали, улыбка не сходила с лица. Преступлением казалось вести ее сейчас в наш холодный неукрашенный дом.
Не мог я подойти и сказать: «Все!»
Мог лишь сам незаметно накинуть куртку и выйти подышать. В холод. В тишину.
* * *Улица встретила влажностью и морозом, пробирающим до костей. Искушение вернуться в тепло появилось уже в первую минуту. Но я поднял шарф повыше и засунул руки в карманы куртки.
Назад пока было нельзя. Не в тот шум и гам.
Не думал никогда, что к тридцати превращусь в занудного старика, с трудом выдерживающего звездные вечеринки и готового променять праздничный стол на обычный бутерброд в тишине, перед камином.
Наверное, Алина была права – профессия все же наложила на меня свой отпечаток. Оставалось лишь догадываться, в какого мозгоклюя я превращусь к сорока, и сноба – к пятидесяти.
Впрочем, до этого еще нужно было дожить.
От последней мысли я усмехнулся, и взгляд невольно остановился на крыше собственного дома.
После гибели родителей, казалось, что никогда не смогу смотреть на него так спокойно. Взвою от тоски. А сейчас будто что-то внутри притупилось.
Дом стал просто домом. Местом, где когда-то мне было хорошо, куда постоянно возвращался, и где ждали самые близкие. Желание избавиться от него притихло. Осталось лишь понять, зачем содержать пустующий дом. Но некоторые вопросы я уже научился оставлять без ответов.
Возможно, это был бзик. Возможно – страх окончательно проститься с родителями. У психологов, наверняка, нашлась бы какая-нибудь стройная теория. Только мне пока было не до них.
Сейчас хотелось чувствовать, что дом рядом. Греться изнутри светлыми
