Ивонн Линдсей - Тайна розового бриллианта
— Да, это он. Я даже не знаю, почему раньше не замечал. — Мэтт взял фото из рук Рейчел и положил его обратно на стол, рядом со снимком Говарда Блэкстоуна, который распечатал из Интернета.
— Бог мой! Глазам своим не верю! — Голос ее был полон изумления.
— Скажи мне, что ты видишь.
Если Рейчел заметит то же сходство, что и он, то это прибавит вес его гипотезе.
— Вот этот выступ на лбу. — Она ткнула пальцем сначала в фото Говарда, затем — в фото Марисы. — Форма их лба, их глаза. Носы и подбородки разные, но любой человек подумает, что они родственники.
— Думаю, да. Я считаю, что Блэкстоун был ее отцом.
— Ее отцом! Но каким образом? — Рейчел снова взяла фотографии и стала их внимательно рассматривать.
— Мать Марисы, Барбара, работала у Блэкстоуна секретаршей в семидесятых годах. Она была уволена в семьдесят восьмом. Мариса родилась через несколько месяцев после ее увольнения.
— Почему же никто не заметил этого сходства раньше?
Мэтт сделал глоток виски, затем поставил рюмку на стол. Он не ощущал никакого опьянения. Все его чувства были обращены к Рейчел. Ее близость, ее тепло и едва уловимый запах, который незримо, словно легкое облачко, окутывал его… Он вышел из-за стола и сел в кресло.
— Никто не обращал на это внимания. Барбара и Рей уехали в Мельбурн, когда она ушла из компании «Бриллианты Блэкстоуна». Они были женаты несколько лет. И казалось естественным предположить, что Мариса была дочь Рея.
— Так что же ты собираешься теперь делать?
— Собираюсь доказать, что у Марисы не было никакой любовной связи с Говардом Блэкстоуном.
— И это единственная причина? Доказать, что она была верна тебе?
— А разве этого недостаточно? Разве ты не думаешь, как важно для Блейка узнать о том, что мать его не была беспринципной женщиной, жаждущей наживы?
Рейчел потерла рукой глаза.
— Конечно, это имеет смысл. Извини, я устала. Я должна была подумать об этом.
— Тебе следует лечь в постель. Кстати, а почему ты не спишь в такой поздний час? — Он бросил взгляд на часы. Шел второй час ночи.
Мэтт напрягся при этой мысли. В постель. Вдвоем. Он решительно отмахнулся от нее.
— Я хотела принести эвкалипт для увлажнителя в комнате Блейка. Он сильно кашлял, и я проснулась от этого. Но потом он снова уснул, однако я решила на всякий случай сходить за эвкалиптом.
— Иди ложись спать, ты еле держишься на ногах. Не волнуйся, я позабочусь о нем.
— Ну хорошо. — Она повернулась, чтобы выйти, но задержалась в дверях. — Мэтт, а как ты собираешься доказать, что Говард Блэкстоун был отцом Марисы? Кимберли Перрини и Райан Блэкстоун вряд ли обрадуются новому скелету в отцовском шкафу, особенно после того, как объявился их брат.
— Меня не заботит, обрадуются они или нет. Не беспокойся. Я справлюсь с этим.
Мэтт считал минуты, ожидая, когда Кимберли Перрини придет в свой рабочий кабинет в главном офисе Блэкстоунов, чтобы поговорить с ней откровенно.
Полгода назад это было бы просто. Мэтт знал, что, несмотря ни на что, он может рассчитывать на поддержку своей кузины. Но обстоятельства изменились. Очень резко. Так резко, что они очень сильно отстранились друг от друга. Вернувшись к Блэкстоунам без всякого предупреждения, без всякого объяснения, она отрезала себя от него и от «Дома Хаммонда». Он отверг ее попытку примирения после гибели Марисы — но не сделал бы это, если бы знал то, что знает сейчас. И Мэтт надеялся, что она его поймет.
Он открыл электронную почту и прикрепил к письму две фотографии, которые свидетельствовали о схожести Марисы и Говарда. Чем больше он смотрел на них, тем больше убеждался, что прав.
Но будет ли согласна с этим Ким? Захочет ли она согласиться с тем, что женщина, которую она терпела лишь ради него, — ее сводная сестра? Он не сомневался в том, что Райан будет отрицать всяческую фамильную связь между его отцом и Марисой. Он обладает врожденным стремлением беречь империю Блэкстоунов. И если почует угрозу, то сразу же закроет все входы и выходы.
Мэтт поднял трубку телефона, набрал номер и стал ждать соединения с Сиднеем.
— Мэтт! Какая неожиданность! Как поживаешь? А как Блейк?
Голос Ким был знакомым до боли. Мэтт всегда восхищался прямотой и честностью Кимберли и о таком сотруднике горевал больше, чем о ком-либо другом. Но за теплотой и приветливостью в голосе скрывалась нотка настороженности.
— У нас все хорошо. Послушай, это не служебный разговор.
Она вздохнула.
— Не ожидала этого, хотя и надеялась, что мы когда-нибудь начнем разрушать стену, возникшую между нами. Может, настало это время?
Мэтт услышал надежду в ее голосе. Последний их разговор был очень жестким — он выплеснул на нее весь свой гнев по поводу того, что ее отец сделал с его семьей.
— Настало время? Ты первая должна сказать мне об этом. А я хотел спросить тебя кое о чем, но прежде, чем объясню причину своего вопроса, дай мне свой электронный адрес. Мне надо послать тебе пару фотографий.
Ким продиктовала ему свой адрес, он прикрепил к письму фото и сказал:
— Дай мне знать, когда их получишь.
Мэтт услышал ее прерывистое дыхание, когда кузина открывала прикрепленные файлы.
— Что ты хочешь, Мэтт?
— Ты внимательно посмотрела на фотографии?
— Конечно, но я не могу понять, чего ты от меня хочешь.
Он услышал досаду в голосе Ким и почувствовал угрызения совести оттого, что заставляет ее смотреть на женщину, которая, по всеобщему убеждению, была любовницей ее отца.
— Ким, пожалуйста, сосредоточься. Забудь о том, что ты знаешь этих людей, и посмотри на них непредубежденным взглядом, — попросил он.
— Хорошо, но я все еще не вижу… О!
Мэтт крепко сжал телефонную трубку, ожидая дальнейших слов Ким. И когда кузина заговорила, она очень тщательно подбирала слова.
— «Вдовий пик». Я никогда раньше не замечала его у Марисы.
— Мы никогда не замечаем того, что нас не интересует.
— Ты хочешь сказать, что между Говардом и Марисой были некие другие, совсем не сексуальные отношения?
— Да, именно.
— Но это смешно!
— Разве? Разве Говард был так предан твоей матери, что не имел любовных связей на стороне? Мы все знаем, что он не был святым, а твоя мать была подавлена и разбита после исчезновения Джеймса. — Мэтт нетерпеливо постукивал пальцами по трубке.
— Мэтт, послушай. Я понимаю, ты до сих пор переживаешь, но чего ты добиваешься? В прессе опять поднимется шум, ты этого хочешь? И как ты собираешься доказать свою гипотезу?
