Линн Грэхем - Чувствительная особа
— Не ори на меня, — холодно велел он. — Горничные разбирают вещи в соседних комнатах, и предполагается, что у нас медовый месяц. Поэтому советую тебе вспомнить о хороших манерах. Я постучал в дверь, но ты не ответила.
— Ты не оставил мне для этого времени, — возмущенно ответила Беа и потянулась за полотенцем, прекрасно понимая, что ее ладони не в силах прикрыть даже самые сокровенные ее части.
Привстав на колени, она ловко завернулась в полотенце, а только потом вылезла из ванны, тщательно убедившись, что из-под него не торчит ничего такого, чего бы ей не хотелось ему показывать.
Оценив женственные изгибы ее тела, Сержио насмешливо улыбнулся:
— Это полотенце тебе маловато.
И Беатриса сразу же почувствовала себя толстой и неуклюжей. Ведь она прекрасно понимала, что совсем не похожа ни на миниатюрную Зару, на которой он изначально должен был жениться, ни на его первую жену. И именно такие тощие красотки и положены греческим миллиардерам, и она ему наверняка кажется большой девочкой.
— Можешь просто отбросить полотенце, — хрипло продолжил Сержио.
— Если бы у меня руки не были бы заняты этим дурацким полотенцем, я врезала бы тебе по лицу! — огрызнулась Беатриса.
Она даже мысленно не могла представить, как она окажется совершенно голой перед каким-либо мужчиной, пусть даже и перед собственным мужем.
Сержио бросил ей большое полотенце с полки, и Беа торопливо в него завернулась.
— Нам придется здесь жить, — неожиданно серьезно начал он.
— Ты о чем? — нахмурилась Беа.
— Дедушка останется с нами, и я хочу, чтобы он поверил в то, что у нас с тобой самый обычный брак. Но если мы поселимся в разных комнатах и будем вести себя как брат с сестрой, он ни за что в это не поверит, — насмешливо пояснил Сержио. — У нас нет выбора, остается лишь надеяться, что мы сможем достаточно убедительно разыграть весь этот спектакль.
— Неужели ты всерьез думаешь, что я соглашусь разделить с тобой одну спальню? А тем более одну кровать? — выдохнула Беа. — Даже не надейся.
— А тебя никто не спрашивает. Мы заключили договор, в котором говорится, что, помимо всего прочего, мы обязаны прикрывать друг друга, — спокойно продолжил Сержио. — И теперь нам обоим придется с этим смириться. Я хочу расстраивать Нектариоса не больше, чем ты — тревожить свою маму. Дед должен поверить, что мы с тобой — самые обычные муж и жена.
— Но я ни за что не соглашусь разделить с тобой кровать, — упрямо повторила Беа. — Могу лишь добавить, если ты собираешься здесь спать, мне придется подыскать себе другое место для ночлега.
Глаза Сержио горели ярче звезд в ночном небе.
— Только не под моей крышей…
Завернувшись в полотенце, Беатриса чувствовала себя ужасно огромной и неуклюжей, что мало способствовало конструктивной беседе. Он специально, что ли, подсунул ей это полотенце размером с простыню?
— Мне пора одеваться к ужину, — заявила Беа, рассчитывая, что он посторонится и выпустит ее из ванной.
«Только не под моей крышей?» Пускай делает что хочет, но спать с ним в одной кровати она не станет ни за что на свете.
Прищурившись и прижавшись к двери, как матерый опасный хищник, которым он, по сути, и являлся, Сержио загородил дорогу, и Беа почувствовала, что атмосфера стремительно накаляется. А потом он положил руку на ее обнаженное плечо, заставляя остановиться.
— Я хочу тебя, — прямо заявил он, прижимая ее к себе и проводя рукой по спине.
Похолодев от ужаса, Беатриса замерла на месте. «Я хочу тебя»? С каких это пор?
— Об этом мы не договаривались, — спокойно возразила она, боясь шелохнуться, как будто любое ее движение могло послужить для него сигналом к нападению.
В ответ Сержио лишь громко рассмеялся:
— Мы с тобой — взрослые люди, и вполне можем пересмотреть наше соглашение, если захотим, конечно.
— Поверь мне, мы совершенно не хотим осложнять наши отношения сексом.
— Звучит неплохо, но на практике эти слова лишены всякого смысла. Желание либо есть, либо его нет. Страсть нельзя спланировать заранее, — доходчиво пояснил он, а потом безо всяких дальнейших церемоний просто накрыл ее завернутую в полотенце грудь своими руками.
И от одного этого легкого прикосновения сердце Беатрисы забилось как бешеное. А потом, когда Сержио небрежно сбросил с нее полотенце и приласкал ее полушария, стук глупого сердца заглушил все вокруг, а из ее губ вырвался приглушенный стон. Беа взглянула на длинные пальцы, игравшие с ее напрягшимися сосками, густо покраснела и крепко зажмурилась, чувствуя, как дрожат ноги. Его нужно оттолкнуть. Его обязательно нужно оттолкнуть, сказать, чтобы он остановился, заставить его остановиться.
А пока она собиралась с мыслями, Сержио просто подхватил ее на руки, отнес в спальню и уложил на огромную кровать. Но стоило ему только отойти, чтобы запереть дверь, как Беа сразу же вскочила, поправляя на себе полотенце.
— Ты никуда не пойдешь, — с мужской властностью заявил Сержио, снова повалив ее на кровать.
— Это плохая идея, — слабо пискнула Беа.
— Ты говоришь как какая-то перепуганная девственница! — рявкнул Сержио и, одной рукой приподняв ей голову за подбородок, крепко поцеловал ее, второй рукой поглаживая ее полную грудь.
И, как будто он поймал ее за поводок, она сразу же успокоилась, поняв, что вместо того, чтобы отталкивать его, наоборот, хочет прижаться к нему как можно плотнее.
— Сержио… — взмолилась она под требовательным натиском его губ.
— Поцелуй меня, — потребовал он, лаская ее руками. — Обожаю твою грудь.
Проклиная свое неразумное тело, Беа чувствовала, что ей все меньше и меньше хочется противиться его натиску. И с отчаянной решимостью она отпрянула в сторону и свалилась с кровати, больно ударившись бедром. А Сержио сел в постели и, удивленно на нее посмотрев, протянул руку, помогая подняться.
— Как это у тебя получилось? Ты ушиблась?
— Нет, но мне нужно было, чтобы мы остановились, — сухо ответила Беа, снова заворачиваясь в полотенце.
— Зачем? — искренне удивился Сержио.
— Потому что я не хочу заниматься с тобой сексом, — зажмурившись, выпалила Беа.
— Врешь, — возразил он, устремив на нее проницательный взгляд. — Я в состоянии определить, когда женщина меня хочет.
Сидя на ковре, от которого деревянный пол не становился ни чуточки мягче, Беа задумалась, почему она не набросилась на него с криком, как какая-нибудь валькирия. Ведь сейчас он больше всего походил на собаку, которая ни за что добровольно не отдаст любимую кость.
— На секунду я забылась… минута слабости. Больше это не повторится. Ты сам говорил, что не хочешь со мной близости…
