Линн Грэхем - Игра стоит свеч

Эш – прирожденный дамский угодник, умело обходящий любые попытки женщин привязать его к себе. И кто может его в этом обвинить? Здравый смысл подсказывает, что Ашерон Димитракос имеет на это полное право. Молодой, красивый, богатый мужчина – все женщины мира у его ног. Так почему же он должен останавливаться на одной? К тому же учитывая его нелегкое детство. Кому, как не ей, знать, к чему все это может привести? При воспоминании о его рассказе о детстве по телу Тэбби пробежала дрожь. Вероятно, он не хуже ее знает, что держать людей на расстоянии – верный способ не дать им себя обидеть.

Сама Тэбби впервые сократила эту дистанцию, когда в ее жизни появилась Соня, а потом уже и Эмбер. Только тогда Тэбби поняла, что в жизни есть и любовь, и дружба, и доверие. Да, она потеряла свой бизнес и первый дом, приняв решение заботиться о Соне и Эмбер. Но о своем выборе ни разу не пожалела.

А теперь она была единственной, кто остался у Эмбер. Тэбби не верилось, что она вспомнила об этом только сейчас – лежа в дорогой ванне с бокалом шампанского, когда девочка может нуждаться в ее помощи. В одно мгновение она вылезла из ванны, обернулась теплым полотенцем, стараясь поскорее вытереться, чтобы вновь надеть привычную одежду.

Пришло время вернуться в реальный мир, в котором нет места праздному купанию в роскошной ванне Ашерона Димитракоса.

Увидев на экране плачущего ребенка, Эш невольно застонал. На туалетном столике была установлена маленькая пластмассовая колонка. Разглядывая ее, он заметил и кое-что еще. На зеркале красным жирным фломастером было написано «Убирайся вон, шлюха!»

Его удивлению не было предела. Вместо того чтобы продолжить путь к плачущей девочке, Эш стремительно направился в ванную. Здесь он промокнул в воде полотенце и вернулся к зеркалу, чтобы стереть непонятно откуда взявшуюся надпись. Тэбби не должна была ее увидеть. На какую-то секунду его охватили сомнения. Кто мог это сделать, если доступ в эту спальню имеет только обслуживающий его персонал? Мысль о том, что кому-то из его прислуги больше нельзя верить, казалась отвратительной. Но кому нужно оставлять это мерзкое послание? Кто из прислуги мог быть столь озлоблен на Тэбби? Она – его законная жена и имеет полное право находиться в его доме. Его красивые губы искривились – главной подозреваемой была Касма. Злость обуяла его, когда он потянулся за сотовым и набрал номер начальника охраны. Рассказав о происшествии, Эш отдал приказ немедленно начать расследование. Едва держа себя в руках, он направился к плачущей девочке. «Она всего лишь ребенок, – говорил он себе, – неужели я не могу с ней справиться без посторонней помощи?»

Эмбер сидела в кроватке и плакала изо всех сил. Маленькое личико было красным. Эш наклонился над ней.

– Ничего страшного не произошло, – тихо проговорил он малышке, искренне полагая, что его интонация успокоит девочку.

Эмбер протянула к нему ручки.

– А это обязательно? – спросил Эш, растерявшись. – Я здесь, ты в безопасности. Обещаю, что ничего плохого с тобой не случится.

Эмбер не сводила с него своих больших карих глаз. Слезы текли по сморщенному от плача личику. Девочка продолжала тянуть к нему ручки.

Эш глубоко вздохнул.

– Я не большой знаток нежностей, – как бы предупредил он, наклоняясь ниже, чтобы взять ребенка на руки. В ту же секунду малышка крепко ухватила его за шею и прижалась к нему с такой силой, на какую только была способна.

Отчаянный детский плач продолжился прямо над его ухом, и Эш принялся водить своей большой, сильной рукой по спинке девочки, делая круговые движения пальцами. Он изо всех сил надеялся, что так сможет успокоить малышку. Вдруг его как будто пригвоздило к месту от внезапного воспоминания. Лицо женщины. Он не знал, сколько ему было лет, но он явно был совсем маленьким, когда ночью к нему приходила женщина и успокаивала его. Она качала его на руках, пела ему песни, и только тогда он прекращал плакать. Была ли это Олимпия, покойная бабушка Эмбер? Если нет, кто еще это мог быть? Олимпия была единственной, кто относился к нему не как к хорошо оплачиваемой обузе. Даже будучи совсем маленьким, он чувствовал исходящую от нее любовь.

– Я твой должник, – сказал он Эмбер, неумело усаживая ее поудобнее, и принялся качать девочку, стараясь подавить в себе возникшее ниоткуда воспоминание. Эти картинки прошлого всегда были неприятны ему. – Но петь я не буду даже ради тебя.

К его удивлению, на лице Эмбер появилась широкая улыбка, открывающая два передних зуба. Сам того не ожидая, Эш улыбнулся ей в ответ.

Именно такими их и увидела Тэбби, замершая в дверном проеме: Эш, держащий малышку Эмбер на руках, и сама малышка, глядящая на него с невинной детской улыбкой. Тэбби не могла не заметить, что улыбка Эша в это мгновение была какой-то другой, совсем не свойственной ему. Он стоял здесь, босиком, с обнаженным торсом, в заметно поношенных, свисающих на бедрах джинсах. Невероятно красивый и в то же время непривычно простой. Сердце забилось сильнее в ее груди, потому что его улыбка впервые показалась ей искренней.

– Я возьму ее, – протянула руки Тэбби. – И снова уложу спать.

– А по-моему, мы прекрасно справляемся, – ответил Эш, но все же протянул девочку Тэбби. – Хотя дети, наверное, неразборчивы.

– Тут ты не прав. Эмбер может быть более чем разборчивой. Есть люди, к которым она никогда не пойдет на руки. – Тэбби положила Эмбер на пеленальный столик. Она хотела поменять девочке подгузник, прежде чем положить ее обратно в кроватку. Малышка смеялась, когда Тэбби слегка ущипнула ее за щечку. – Пора спать, моя принцесса.

– Я поставлю кого-нибудь у двери в комнату, – сказал Эш, когда она догнала его в коридоре.

– В этом нет необходимости.

– Ты можешь заходить к ней, когда захочешь, но нет смысла делать это каждую ночь.

– Подходить к Эмбер при первой необходимости – моя обязанность, – объяснила Тэбби. – В конце концов, я учусь быть хорошей матерью. И не хочу, чтобы за девочкой присматривали чужие люди.

– А теперь главный вопрос, – произнес Эш, когда они подошли к дверям, ведущим в их отдельные спальни. – Ты проведешь со мной остаток ночи?

Легкость, с которой он задал этот вопрос, обескураживала. Ведь Тэбби казалось, что, удовлетворив свое похотливое любопытство, Эш потерял к ней всякий интерес. Сам по себе вопрос был ей приятен, но в нем таилась и скрытая угроза.

– Если я пойду к тебе, то нам придется установить некоторые правила, – ответила Тэбби, приоткрывая дверь в свою спальню.

– Правила? – переспросил в изумлении Эш. – Ты что, шутишь?

– Нет, я редко шучу над серьезными вещами, – пояснила Тэбби. – Если хочешь узнать правила, просто спроси меня.