Линн Харрис - Месть тореадора
Сердце Ребекки ушло в пятки, и она прислонилась к стене. Зачем он приехал? Что ей теперь делать? Как сказать о ребенке?
Слезы хлынули из глаз, когда она, словно защищая свое дитя, обхватила руками живот. Нет, она не готова. Если она притаится, тогда, быть может, он уйдет? Какого черта Алехандро приехал в Нью-Йорк? И вдруг он все знает?
Страх холодной липкой волной прошел по ее спине.
— Я знаю, ты там, Ребекка. Открой дверь!
Глава 10
Ребекка закрыла глаза. Этот голос, этот испанский акцент. В ней взметнулась волна желания. И ярости. Как он посмел явиться сюда, да еще требовать открыть дверь?! Где он был месяц назад? Он должен был сразу же поехать за ней, просить прощения, умолять о пощаде...
— Ребекка! Открой дверь или я выбью ее! Хотела бы она видеть это. Дверь была железная. Но все-таки он наделает много шума.
Ребекка приоткрыла дверь, но не сняла цепочку.
Алехандро тут же сунул в щель свой нос. Свой надменный, поганый, лживый нос!
Но выглядел он еще более потрясающе, чем месяц назад. На нем был костюм от Армани, конечно. В этом сером строгом костюме он смотрелся элегантно и повелительно. Настоящий капитан индустрии. Еще секунда — и ее сердце не выдержит, она раскроет ему секрет.
Он внимательно смотрел на нее.
— У тебя все в порядке?
Неужели она выглядит так плохо? Доктор сказал, что со здоровьем у нее все нормально, она лишь немного похудела.
— Все хорошо. Что ты хочешь?
— Хочу с тобой поговорить.
— Говори.
Он кивнул на дверь.
— Могу я войти?
— Нет.
Он провел рукой по волосам, с досадой вздохнул.
— Ты предпочитаешь, чтобы нас слышали соседи?
Она не знала, что ему сказать. Нет, она не хочет публичных объяснений. Ребекка, скинув цепочку, открыла дверь и уселась на диван, скрестив ноги. Враждебность была ее единственным оружием.
Алехандро вошел, равнодушно обвел взглядом упакованные вещи. Казалось, он не удивился тому, что она переезжает. Конечно. Наверное, ему уже все известно о ее предстоящей работе в «Кахилл-групп». Возможно, он сочтет этот шаг предательством, но что ей оставалось делать?
— Ты плохо выглядишь, — еще раз сказал он, засунув руки в карманы. Он был таким высоким, таким импозантным. Его присутствие напомнило ей о том, что было между ними. И сердце ее наполнилось гневом и болью.
Ребекка покачала головой.
— Я выгляжу нормально. Что ты хочешь?
Из внутреннего кармана пиджака он достал конверт и бросил его на кофейный столик. Ребекка с неприязнью взглянула на него.
— Это выходное пособие? Оставь его при себе. Мне не нужно от тебя никаких денег.
— Нет, это не пособие.
Ребекка, тяжело вздохнув, взяла конверт. Если она откроет его, может быть, он уйдет? Достав бумагу, она уставилась на нее.
И внезапно слезы навернулись ей на глаза, дрожащей рукой она вытерла их.
— Мне надо отказаться, но я не могу.
Она возьмет его деньги. Они будут нужны ее ребенку.
— Нет, это не деньги. Это документы. «Ля Белль Амели» — твоя.
— Я заплачу за нее. Только дай мне время разобраться с финансовыми проблемами.
— Нет.
Ребекка сглотнула слезы, натужно рассмеялась. Она не знала, как отреагировать, поэтому постаралась легкомысленно пошутить:
— Честно говоря, Алехандро, у нас был замечательный секс, но он не стоит таких денег.
Алехандро открыл рот, затем закрыл его, когда взгляд его устремился на нечто, лежавшее на столе. Голова его напряженно склонилась, будто он пытался что-то прочитать...
Ребекка схватила книги, выпавшие из сумки, которую она ненароком толкнула, беря конверт, и судорожно стала запихивать их обратно. Но прежде чем она успела сделать это, Алехандро схватил одну книгу.
Он уставился на название, и на лице его отразились ужас и гнев.
— Что это?
В первую секунду Ребекка хотела сказать, что купила книги для подруги. Но не смогла. Это был их ребенок, и — боже помоги! — она все еще любила Алехандро. И хотела, чтобы он знал, хотела обрадовать его. В то же время Ребекка страшно боялась — вдруг он не поверит ей? Вдруг захочет отнять у нее ребенка?
— Это сюрприз, — тихо промолвила она, облизав вмиг пересохшие губы.
Алехандро не мог пошевелиться от страха, охватившего его с головы до ног. Беременна? Ребекка беременна? Он качнул головой, будто стараясь избавиться от этой мысли.
— Как это случилось? — спросил он ледяным голосом.
Лицо ее дрогнуло, но затем застыло, будто она решила не проявлять перед ним слабости.
— Обычным способом, полагаю. Ведь мы достаточно много занимались сексом, разве нет?
— И ты считаешь, что ребенок — мой? — Она уехала от него пять недель назад. Масса времени, чтобы окрутить любого другого мужчину. Роджера Кахилла, например. Он всего лишь на двадцать лет старше ее и еще вполне годится ей в любовники.
Лицо Ребекки побледнело. Она прижала руку к животу.
— Как ты можешь говорить такие вещи? Конечно, это твой ребенок! Доктор сказал, что ему семь недель.
Алехандро, бросив книгу на стол, провел рукой по волосам. Dios. Если ребенок действительно его, как он снова сможет это пережить? Ведь каждый день он будет трястись от страха, что ребенок умрет...
Анна. Ее маленькое тельце синело у него на глазах. А затем реанимация, отчаянные попытки спасти ее. Dios, по!Ее взгляд преследовал его до сих пор. Он не переживет этого во второй раз...
А что, если ребенок родится с тем же генетическим заболеванием, что и Анна?
Он подошел к Ребекке, сидевшей на диване. Лицо ее было несчастным, Она подняла на него взгляд.
— Ты сказала, что принимала таблетки. Ты лгала? Ты делала это намеренно, с целью вернуть себе «Лейтон Интернэшнл»?
Она вскочила, замахнулась... Но на этот раз Алехандро успел удержать ее. Голубые глаза Ребекки переполнились болью. Она выдернула руку.
— Ты очень жесток, Алехандро. Почему ты всегда так плохо думаешь о людях?
Он раздраженно дернул плечом.
— Я богатый человек, querida. И уже не в первый раз женщина прикидывается, что беременна от меня, чтобы добиться своих корыстных целей.
Он вынул мобильный телефон и позвонил в аэропорт, отдав распоряжение готовить свой самолет к вылету.
— Что ты делаешь? — Голос ее сорвался. Он будто не слышал ее. — Алехандро? — На этот раз она чуть не крикнула.
Засунув трубку в карман, он приготовился к битве.
— Сегодня вечером мы возвращаемся в Мадрид.
Ребекка скрестила руки на груди. Алехандро почувствовал, как от мощного прилива крови напрягся его пах, но постарался этого не замечать. Кажется, ее грудь стала еще пышнее? Да. Будто она и так уже не была прекрасна. Желание охватило его. Ему захотелось ее раздеть — медленно и с наслаждением, поцеловать каждый сосок, опуститься ниже и почувствовать ее вкус, прежде чем мощным толчком войти в нее. Уже больше месяца он не мог думать ни о чем другом...
— Желаю тебе приятного полета, — сказала она.
Он обнажил зубы в натянутой улыбке.
— Ты поедешь со мной.
Она побледнела.
— Нет. Ты не посмеешь отнять у меня ребенка, Алехандро. Я буду бороться до конца.
Он сделал к ней шаг, пылая гневом.
— В моем распоряжении неизмеримо больше денег и средств, чем ты можешь найти за целый год, обзванивая своих прежних партнеров. Ты поедешь со мной.
У Ребекки прорезался голос.
— Меня ждет работа в Лондоне. У меня своя жизнь...
— Твоя жизнь теперь принадлежит мне. Собирайся.
— Мы находимся в Америке, Алехандро. И ты не сможешь увезти меня насильно. У нас свои законы.
Он рассмеялся. Она грозит ему американскими властями!
— Тебе придется смириться или — будь уверена! — ты не увидишь своего ребенка.
Ребекка часто задышала, пытаясь справиться с отчаянием и страхом, тяжелыми волнами нахлынувшими на нее. Судорожно глотая воздух, она опустилась на диван. По коже Алехандро прошли мурашки, подняв волосы на руках. Dios, у нее уже были перебои с дыханием, когда он расстраивал ее.
Схватив ее за плечи, он встал перед ней на колени.
— Дыши глубже, Ребекка. Все будет хорошо. Поехали со мной, и я позабочусь о вас двоих. Обещаю тебе.
Она склонилась вперед, прислонившись к нему лбом. Он взял в руки ее лицо, погладил пальцами щеки.
— Ш-ш-ш, mi querida, не надо так сопротивляться. Думай о чем-нибудь хорошем, ладно?
— Тебе... легко... говорить...
— Котятки, — сказал он. — Котятки счастливы. Или щенки. Думай о них. Я куплю тебе щенка. Или котенка. Или обоих вместе. Только успокойся, — сказал он нежно, лаская ее.
Сердце его стучало как бешеное.
— Ты... не отнимешь... у меня... ребенка?
— Нет. — А что еще он мог сказать? Ради ее здоровья.
— Дай... слово.
