Париж от A до Z - Мари Секстон
– Зак, – произнес он.
Он смотрел на меня с вопросом в глазах, пытаясь понять, как я собираюсь вести себя рядом с ним. Последняя наша встреча прошла в обстановке, крайне далекой от дружеской – по крайней мере с моей стороны. Заговорить с ним было непросто, однако я все же пересилил себя и сказал:
– Здравствуй, Джон.
Слабо улыбнувшись на это, он шагнул ко мне и протянул в мою сторону руку. Он собирался обнять меня. Я даже не столько был против сам, сколько не хотел снова, как два года назад в Вегасе, увидеть на лице Анжело ревность. Я не хотел опять подвергать Анжело этому испытанию. И потому выставил перед собой ладонь и остановил Джона на полпути.
Он вздохнул. Потом отступил назад и просто пожал мне руку.
– Я рад, что ты приехал, – сказал он. Но, заглянув ему в глаза, я понял, что обидел его. Опять. Было невыносимо вспоминать, сколько раз за наш последний год вместе я видел у него этот взгляд – причиной всегда были какие-то мои действия. Сегодня я поступил ровно так же, как раньше: притворился, что мне все равно.
Минуту спустя появился Коул, и мы вслед за ним вышли на улицу и направились куда-то в сторону от Вандомской площади. Для меня все здания выглядели одинаково: приблизительно пять этажей, плоский фасад и серая, либо белая, либо кремовая облицовка. У всех на уровне улицы были арки, а над ними – ряды высоких прямоугольных окон. До невозможности узкие улицы были забиты странными маленькими машинками. После Колорадо, где практически все разъезжали на внедорожниках, возникало ощущение, что я попал в страну лилипутов.
То ли из-за нашего разговора, то ли просто из-за энтузиазма Анжело, но Коул, похоже, решил принять личное участие в том, чтобы по максимуму познакомить его с Парижем. Они шли впереди нас. Коул то и дело подхватывал Анжело под локоть или даже тянул его за руку, переводя от одного места к другому. Быстро двигаясь, они забегали во встречающиеся по пути магазины, заглядывали в окна, пока все остальные медленно шли позади. Они были словно колибри, а мы – как неуклюжие голуби.
– Он всегда такой? – спросил я у Джона. О чем немедленно пожалел. Я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто я оскорбляю его любимого человека.
Но Джона мои слова, кажется, не задели. Шагая между мною и Джаредом, он посмотрел вперед, где Коул пытался накинуть на Анжело какой-то шарф, а Анжело со смехом сопротивлялся. И улыбнулся.
– Да, – проговорил он с нежностью в голосе. – Коул всегда такой. Он правда рад, что вы все приехали. Кстати, предупреждаю: он будет пытаться платить абсолютно за все. Вообще за все. Мы открыли счета в отеле и в нескольких магазинах и ресторанах поблизости. Я дам вам список. Если зайдете в любое из этих мест, просто скажите, чтобы все записали на счет Дэвенпорта.
– Я думал, он предпочитает фамилию Фентон, – сказал Джаред, и Джон усмехнулся.
– Так и есть.
Это было настолько похоже на ответ Коула о том, что он зовет Джонатана «Джонни», что я невольно задался вопросом, что за отношения между ними, если они намеренно подкалывают друг друга.
– Он будет всю неделю швыряться деньгами, – продолжил Джон. – Он будет платить везде, куда вы только ни соберетесь пойти – в Лувр, на Эйфелеву башню или на экскурсию на виноградники. – На последних словах он посмотрел на меня, и его взгляд стал болезненным напоминанием о свадебном путешествии, которое мы распланировали, но так и не совершили.
– Не скажу, что мне по душе этот расклад, – произнес Мэтт.
– Я знаю, – ответил Джон. – Я предупреждал его, но… – Он развел руками.
– Ты можешь отговорить его? – спросил Мэтт.
Джон с Джаредом хором расхохотались, и Джон покачал головой.
– Мэтт, если ты откроешь способ, как заставить его менять свое мнение, обязательно поделись им со мной.
– Ага, – хмыкнул Джаред. – Удачи тебе в этом деле.
– Серьезно, – сказал Джон, – у него куча денег. И я говорю это безо всякого пафоса. Просто знайте, что для него ваше путешествие – капля в море. Даже если б он знал, во сколько оно обошлось, ему было бы все равно. Ему нравится тратить деньги на людей, которых он любит.
– Но он большинство из нас едва знает, – сказал я.
Джон пожал плечами.
– Наверное, вы все равно считаетесь. Я понимаю, для нас, людей с нормальными банковскими счетами, все это выглядит диковато, но серьезно, я советую вам просто наслаждаться поездкой, а оплату счетов предоставить ему.
Пусть оно делало меня эгоистичным засранцем, но необходимости оспаривать этот совет я не испытывал.
Наконец Коул довел нас до ресторана, где мы расселись за круглым столом. Там он заказал сразу за всех – на французском, – после чего они с Джоном беззлобно поспорили о вине. Джон победил, но лишь потому, что Коул сам решил, что дело не стоит спора, и Джон заказал пино-гри.
– Должен ведь приехать еще один человек? – спросил Джаред Коула.
– Да, но не сегодня. Джордж приезжает завтра с утра. Он еще ужасно расстроен из-за того, что пропустит свой Супербоул…
– Да ладно? – сухо проронил Мэтт, но Коул пропустил это мимо ушей.
– Зак, лапа, ты ведь знаком с Джорджем? О, он будет в восторге, когда увидит здесь кого-то, кого действительно знает!
– Ну… – Я покосился на Джона. – Я бы не назвал себя самым любимым его человеком на свете. – Потому что в момент, когда Джон открылся родителям, он встречался со мной, и я всегда чувствовал, что они приписывают мне роль коварного соблазнителя. Кэрол, несмотря на внешнее дружелюбие, каждый раз при взгляде на меня еле удерживалась от слез, а Джордж терпел мое присутствие с ледяной вежливостью.
– Просто разговаривай с ним о футболе – и станешь его закадычным другом, – сказал Коул, и я заметил, что Мэтт навострил уши.
– Он изменился, – проговорил Джон негромко, так что его услышал один только я. – После маминой смерти.
А я-то гадал, почему никто ни разу не упомянул имя Кэрол.
– Я не знал, – сказал я.
– У нее оказался рак. Слишком поздно нашли.
–
