Два шага навстречу любви - Джосс Вуд
Наверное, ничего.
Несколько недель назад, предложив встречаться, она действовала по наитию. Она не собирается напоминать о его обещании пойти с ней на прием к ее родителям, поэтому сегодня у них первое и единственное свидание. Но может быть, пора снова начать жить — хотя бы немного. Может быть, ей приоткрыться больше и связаться со старыми подружками, чудесными женщинами, от которых она отдалилась после смерти Кейдена? Может быть, вступить в книжный клуб, принять приглашение на обед, от которого она всегда отказывалась?
Она больше никого не полюбит, но ведь можно ограничиться дружбой?
Джейми отпила глоток и поморщилась, ощутив на языке странный привкус.
— Как ты? — спросил Роуэн.
Она поднесла бокал к носу и понюхала напиток.
— У него какой-то странный вкус и запах.
Роуэн взял у нее бокал, понюхал и отпил.
— Ананас, кокос, ром… — Он пожал плечами. — Вкус как обычно. — Он протянул ей бокал, но она покачала головой:
— Не могу, извини. Стоит мне понюхать его, и меня тошнит.
Он огляделся в поисках официанта, поймал одного взглядом, и через несколько секунд тот очутился с ними рядом. Роуэн передал ему бокал и спросил Джейми, что она будет пить.
— Холодную воду! — ответила она.
Официант кивнул и повернулся к Роуэну.
— Светлое пиво, пожалуйста, — сказал Роуэн, и они вышли на громадную террасу, заполненную людьми.
Джейми оглядела три бассейна на огромном лугу. К одному примыкали десятифутовый водопад и большая горка.
Роуэн показал на водопад:
— Бассейны связаны подводными туннелями.
— Чудесно! — ответила Джейми, увидев, как за водопадом показались двое детей. — Особенно для малышей.
Роуэн посмотрел на нее сверху вниз.
— Здесь удовольствие для всех. Ты захватила купальник?
— Нет, — ответила Джейми, пока они спускались к искусственному пляжу, окружавшему бассейн.
Мэтт стоял в центре группы избранных гостей; все они были в плавательных шортах и бикини. Его жена, в консервативной накидке, стояла чуть в стороне; судя по выражению ее лица, ей было неловко.
Джейми сразу посочувствовала ей. Она прекрасно понимала, что значит чувствовать себя одинокой. Не обращая внимания на громогласных красавцев, она направилась прямо к Одиль и протянула руку:
— Мы с вами незнакомы, но, по-моему, вы знаете мою маму, Хейли Бэколл. Я Джейми, а это Роуэн Купер.
Роуэн заговорил с ней, как показалось Джейми, на беглом французском. Лицо Одиль сразу оживилось, и она протараторила что-то в ответ. Роуэн внимательно выслушал ее, кивнул и ответил. Пока они болтали, Джейми гадала, где он так научился говорить по-французски.
Она еще многого о нем не знает. И не узнает, напомнила она себе, стараясь избавиться от разочарования. Джейми нехотя признала: так и должно быть. Она не будет рисковать еще с одним мужчиной. Ее сердце такого не вынесет.
В спину Джейми ударила струя холодной воды. Круто развернувшись, она увидела маленького мальчика с водяным пистолетом. Рыжеволосая девочка пробежала мимо нее и выстрелила мальчику струей воды в лицо.
«Молодец, солнышко!» И все же у Джейми промокла спина, и вода стекала вниз…
Роуэн тут же взял со спинки ближайшего стула полотенце и, развернув ее, вытер воду.
— Ты как?
Она улыбнулась. Какой он заботливый!
— Отлично. Это всего лишь вода.
— Мне очень жаль, Джейми. Ты попала под обстрел, который продолжается весь день, — с акцентом произнесла Одиль. — Это два моих старших внука — сын моей дочери и дочь моего пасынка. Они смертельные враги.
— Никаких проблем, — заверила ее Джейми.
Одиль улыбнулась:
— Спасибо за понимание… А сейчас прошу меня простить…
Они кивнули, поприветствовали Мэтта, были представлены группе его друзей и получили заказанные напитки у официанта, с которым говорили раньше. Разговор возобновился, но часто прерывался пронзительными криками и воплями детей в бассейне и ревом огромного проигрывателя, стоявшего у другого бассейна.
Через несколько минут Мэтт предложил подняться на террасу, чтобы можно было разговаривать без помех.
— Так лучше, — сказал Роуэн, отпив пива. — Какие же дети шумные!
— Такие уж они, — ответила Джейми, подняв брови, когда группа мальчишек столкнула трех загоравших девочек с шезлонгов в воду.
Те вынырнули на поверхность, ругаясь и отплевываясь.
— Объявили войну, — с улыбкой заметил Роуэн и показал на парочку малышей — в нарукавниках, рядом с матерями. Они плескались на краю воды. — Ты любишь детей? Хочешь своих?
Она боялась этого вопроса. И обычно в ответ лгала. Почти все их с Кейденом друзья, у которых были маленькие дети, думали, что они с Кейденом борются с бесплодием, и Джейми трудно было выносить их жалость и снисходительный тон.
С тем, чтобы забеременеть, у нее никогда не было проблем. Всякий раз, как они пытались, зачатие происходило мгновенно. Но вот сохранить ребенка ей еще не удавалось ни разу. Для нее беременность была «американскими горками» надежды и ожидания — и горя и отчаяния после неизбежного выкидыша. Потеряв ребенка в четвертый раз, она поняла, что с нее хватит. Она сказала Кейдену, что больше не в силах это пережить. За несколько месяцев до смерти Кейдена она начала говорить знакомым, что они передумали заводить детей и рады, что детей у них нет.
Тогда ложь сослужила ей хорошую службу, поэтому Джейми пожала плечами.
— Ты уже спрашивал, — напомнила она. — Нет, дети меня не интересуют. И в моих планах их нет.
Она не спрашивала его мнения о детях, как будто тема ее нисколько не задевала. Решив, что пора сменить тему, она увидела, как Одиль уходит в дом, и вспомнила безупречный французский Роуэна.
— Где ты учил французский? — спросила Джейми.
— В кино.
— В кино?
— Да.
— Роуэн, мне нужен более подробный ответ.
Он сунул руки в задние карманы дорогих шортов. Огляделся, как будто проверяя, не подслушивает ли кто их разговор.
— Одна из моих приемных матерей была канадкой французского происхождения; у нее на дисках было много фильмов на французском. Я посмотрел несколько и подсел на них. С тех пор я заказывал больше фильмов, начал читать книги на французском, и язык стал лучше. Несколько лет назад я ездил во Францию и понял, что понимаю больше, чем я думал. Я владею языком не бегло, но разговаривать могу.
Да, это уж точно. Как ни интересовала ее его способность говорить на этом сексуальном языке, еще больше ее заинтересовал кусочек информации, который он обронил. Он вырос в приемной семье?
— Ты долго находился в приемной семье?
Глаза его похолодели, лицо напряглось.
— С четырех до одиннадцати лет жил то в родной семье, то в приемной. Стал постоянно жить под патронажем через неделю после того, как мне исполнилось двенадцать, а покинул систему, как все, в
