Марджори Уорби - Долина любви

И снова Вивьен подъезжала к похожему на крепость дому, снова пила золотистый херес в гостиной, где яркий огонь в камине согревал прохладу вечера, снова чувствовала на себе подозрительные взгляды двух пожилых дам и настороженное внимание старого сеньора, когда они молча ужинали в мрачной столовой. Вивьен подумала, что гнетущая атмосфера дома скоро начнет действовать и на нее.

Однако на следующее утро все было по-другому. Пожилые родственники не появлялись, и девушки и Мигель завтракали на веранде одни; восходящее солнце освещало вершины гор, а внизу в долине еще лежала мгла.

Вскоре они уже ехали по горной дороге. Путь был неблизким: они проехали Ронду, потом Аркос-де-ла-Фронтера, но у них не было времени, чтобы осмотреть эти маленькие старинные городки. Наконец позади остался и Херес, довольно крупный деловой город, и машина въехала на содержащиеся в образцовом порядке земли имения. Вивьен была поражена его респектабельным видом и ухоженностью. Невысокий длинный дом с большими окнами сверкал чистотой. В идеальном порядке находились конюшни с чистокровными лошадьми. Все было в исправности и радовало глаз своей чистотой. Отлично налаженное хозяйство, подумала Вивьен.

Все, кого они встречали, обращались с Мигелем как с членом королевской семьи. Потом появился управляющий — Фернандо Эскобедо, молодой человек чуть выше среднего роста, с густыми вьющимися черными волосами, живыми карими глазами и ослепительной белозубой улыбкой.

— Рады вас видеть! Добро пожаловать! Добрый день, дон Мигель, вы выбрали удачное время. Вы чудесно выглядите, сеньорита, — сказал он Марии-Тересе и несколько удивленно посмотрел на Вивьен. Мария-Тереса познакомила их.

— Сеньор Эскобедо — управляющий имением Мигеля, — пояснила она, — раньше эту должность занимал его отец. Зайдем в дом, Вивьен, и поздороваемся с сеньорой Эскобедо. Она приготовит нам кофе.

Сеньора Эскобедо, мать Фернандо, вела хозяйство в имении. Она вошла в этот дом совсем юной новобрачной, ее сын родился здесь, а затем сменил отца на посту управляющего.

Дом был чудесный, прекрасно обставленный, со светлыми и солнечными комнатами — поистине счастливое место. Полная противоположность «Орлиному гнезду». Фернандо и Мигель тоже зашли выпить кофе, а потом все вчетвером поехали осмотреть имение; мужчины говорили по-испански о делах, но Вивьен не скучала и с интересом смотрела по сторонам.

Стол для ленча был накрыт на террасе, откуда через аркаду в мавританском стиле открывался вид на дальние поля. Пурпурные вьюнки тянулись вверх почти до самой крыши, отцветающие бугенвиллеи дождевыми стрелами рассыпали свои лепестки. Светлая мебель на террасе дополняла эту яркую картину. Разговор переходил с испанского на английский и наоборот и все смеялись над ошибками друг друга. Оживление вносил, конечно, Фернандо, который больше всех радовался жизни, много шутил и заразительно смеялся. Именно он поддерживал разговор, выступая в роли хозяина. Мигель больше сидел и слушал, и Вивьен была уверена, что он все замечает.

После кофе мужчины и Мария-Тереса переоделись в костюмы для верховой езды, чтобы отправиться посмотреть те места, куда машина пройти не могла.

— Там найдется костюм и для тебя, Вивьен, если ты хочешь поехать с нами, — сказала Мария-Тереса.

Вивьен отрицательно покачала головой.

— На лошади я умею только сидеть, — объяснила она свой отказ. — Я бы не осмелилась назвать это верховой ездой.

А когда увидела, как держались в седле остальные, она еще больше порадовалась, что отказалась от этой прогулки. Они в совершенстве владели искусством верховой езды, гордо и уверенно восседая на лошадях и держа при этом поводья в одной руке, а другую свободно положив на бедро. Вивьен и раньше замечала, что мужчины на просторных испанских равнинах держались в седле так же великолепно. Лошади и верховая езда были их истинной страстью.

Прогуливаясь по имению, Вивьен еще больше смогла оценить красоту этого места, а также дома, принадлежавшего семье Навахас. Ей было интересно, почему они не живут в нем. Если бы они захотели, то для семьи Эскобедо можно было бы найти другой дом, а Мигель и Мария-Тереса могли бы поселиться здесь. Но, наверное, тогда им пришлось бы перевозить сюда и стариков, а это испортило бы всю прелесть этого места.

В этот вечер обед прошел в такой же приятной и непринужденной обстановке, как и ленч, только подан он был в непривычное для Вивьен время — почти в одиннадцать часов, но и после этого Фернандо повез Марию-Тересу к друзьям, жившим по соседству. Сеньора Эскобедо налила еще кофе Мигелю и Вивьен и, извинившись, ушла в свою комнату. Мигель и Вивьен вышли на террасу, на которую падал свет из окон гостиной. Луна освещала деревья и кусты вокруг, создав расписанную серебряными красками картину. Расположившись в креслах у столика, они тихо беседовали; Мигель поставил на столик свою рюмку коньяка.

— Это действительно чудесное место, сеньор, — сказала Вивьен.

— Сегодня вы увидели большую часть Испании. Совершенно разные места. Горы остались позади, а здесь природа менее сурова.

— Да, мне просто повезло, сеньор, что я увидела такие интересные и истинно испанские места, как например ваше «Орлиное гнездо». Необыкновенный дом. Еще я посетила другой, который восстанавливают сейчас мои друзья: он построен в мавританском стиле — называется Каса Маргарита. Они думают, что…

— Каса Маргарита? — переспросил он. — Вы сказали — Каса Маргарита?

Она удивилась, как изменился его голос, стал встревоженным, резким, тогда как несколько минут назад был спокойным и мягким.

— Да, сеньор.

— Это не очень распространенное название, — заметил он. — Где находится этот дом?

Она объяснила: на холме, в стороне от побережья, оттуда открывается прекрасный вид.

— Мои друзья считают, что он строился первоначально как некое религиозное сооружение: там есть небольшая часовня и крытая галерея, характерная для монастырей…

— Да, можете подробно не описывать мне дом, который теперь называется Каса Маргарита, — произнес он; она удивилась резкости, даже враждебности его голоса.

— Вы знаете его, сеньор?

— Знаю. — Голос прозвучал очень недружелюбно. Он встал и отошел к балюстраде террасы; его силуэт четко вырисовывался в лунном свете. — Этот дом принадлежал моей семье. Теперь он должен был стать моим. Да, вы правы, сеньорита, он действительно строился как «религиозное сооружение». — Ему, видимо, не нравилось подобное определение. — Это был небольшой монастырь, место уединения. Моя семья построила его как дар Господу после событий, рассказом о которых я не стану вам докучать. Мы всегда обустраивали его, заботились о нем; но по завещанию одного из моих предков он отошел побочной ветви нашей семьи. Многие годы я старался выкупить его. Без сомнения, я бы добился успеха, если бы приехавшие иностранцы не предложили за него такую непомерную цену.