Диана Вишневская - Цыпленок на полотенце

Война — это всегда жертвы…

«Анечка, — мысленно обращается к плачущему ребенку восемнадцатилетняя Аня, — Анечка, милая, я знаю, ты очень любишь маму и папу, а сейчас мы рвем с ними отношения — берем и рвем их, с кровью, и тебе очень больно, моя маленькая, моя бедная маленькая девочка. Но что делать, что делать, скажи мне? У нас нет другого выхода. Так надо, пойми.

Мы ведь выдержим, правда?

Ты — это я, просто маленькая. А значит, ты очень сильная. Ты выдержишь.

Выдержишь, правда?»

Анечка затихает и, кажется, улыбается. Конечно, она выдержит. Ведь это та же самая Аня, хоть и маленькая. А Аня выдержит всё.

Шторм, огромные волны. Среди них крохотная деревяшка, обычная щепка. Аня держится за нее и плывет. Она даже не знает, куда. Вернее, не осознает.

Она просто плывет, стараясь ни о чем не думать. Потому что главное — доплыть. Даже если твой рассудок не знает, куда.

Второй курс — осень, зима, весна. Год, когда Аня издевается над собой. Год, когда слово «должна» беспощадно уничтожается. Его нет. Есть только «хочу».

Желания, вырвавшиеся из-под давления родителей, вырываются и из-под контроля Ани. Море штормит, щепку захлестывает волнами. Пускай.

Аня станет собой-настоящей, чего бы ей это ни стоило.

Она уже на все решилась, когда ей исполнилось 18. И теперь у нее очень простой выбор — либо утонуть, либо доплыть.

Теперь нужно доплыть. Неважно, куда. Главное — доплыть.

К концу второго курса у Ани сами собой излечиваются экзема и почки. Старые знакомые, которых Аня встречает на улице, не узнают ее. Бывшая толстая закомплексованная девочка со скованными, неестественными движениями и фальшивой мимикой теперь идет, весело размахивая сумкой и улыбаясь. Она стройная и непосредственная. У нее свой стиль в одежде и макияже. От яркой косметики она давно отказалась, теперь Аня подкрашивается совсем чуть-чуть, едва заметно — долой вульгарность, это пройденный этап, теперь Ане хочется естественности. Она в короткой джинсовой юбке, облегающей майке и в босоножках на низком каблуке — вроде бы, совсем просто, но в ее одежде всегда есть элемент оригинальности. У нее живое лицо, она обаятельна, она красива, наконец. С ней очень приятно находиться рядом — она умеет слушать, у нее появился особенный взгляд — какой-то очень искренний и дружелюбный. Непонятно, в чем дело, но рядом с нею просто хорошо. Хорошо и легко.

— Что с тобой случилось? — спрашивают знакомые мужчины.

— Понятия не имею, — смеется Аня.

— Как тебе удалось похудеть? — спрашивают знакомые девушки. — Какая-то диета?

— Честно? Просто начала курить.

— Да ну, брось, многие курят, а толку никакого, — не верят ей.

Аня улыбается. Она еще не знает, что курение навсегда останется для нее символом начала новой жизни. Но она уже знает, что война, которая начиналась без надежды на победу, не обязательно будет проиграна.

И еще сейчас, в конце второго курса, она точно знает, что доплывёт, что не утонет.

Непонятно, куда, но всё-таки доплывёт.

5

Мать и отец

— И как, изменились после этого твои отношения с родителями? — спросил Костя.

— Что? — очнулась Аня. — С родителями?

— Ну да, с родителями. Изменились?

После сессии, на время каникул, Аня, как всегда, поехала к родителям. За день до отлета перестирала вещи, которые собиралась взять с собой, чтоб уничтожить запах сигарет. Тщательно проверила все карманы — не осталось ли там крошек табака. И, конечно, за сутки до отлета перестала курить и решила не делать этого в родном городе.

Отец встретил ее в аэропорту. Она издалека увидела его улыбающееся лицо, побежала к нему и бросилась на шею:

— Привет!!!

— Ну, здравствуй… Как долетела?

— Нормально. — Аня взяла отца под руку, и они направились к багажному отделению.

По дороге отец достал из кармана сигареты, зажигалку и закурил.

— Ты только матери не говори, что я курил, — попросил он. — Ты же знаешь, как она…

— Знаю, знаю, — весело согласилась Аня. — Не скажу.

Отец донес ее сумку до машины. Положил в багажник — Аня в это время устраивалась на переднем сиденье.

— Как дела-то? — спросил отец, садясь за руль. — Как учеба?

Достал из бардачка мятный леденец, положил в рот. Их «жигуленок» тронулся с места.

— Да всё в порядке, — ответила Аня. — Учиться нравится.

— Это хорошо, — кивнул отец.

— Раньше ты так быстро не ездил, — заметила Аня.

— Там мать ждет, волнуется, — объяснил отец.

— А чего волнуется-то?

Отец неопределенно пожал плечами. Аня решила, что лучше его не отвлекать — трудно ведь управлять автомобилем и одновременно разговаривать.

Они доехали до дома за полчаса.

Отец открыл дверь ключом, и тут же в прихожую выбежала радостная мама:

— Приехали! Приехали!

Она обняла Аню:

— Привет, привет!!! Доченька моя ненаглядная! Одна ты у меня…

Мама отстранилась, оглядела Аню:

— Одета со вкусом, сумочка красивая, туфли дорогие, качественные, — одобрила она. — Как долетела?

— Нормально.

— В самолете хорошо кормили?

— Я специально не стала есть, знала, что ты ждешь.

— Спасибо, спасибо! — ласково защебетала мама.

Ответить Аня не успела.

— Разуваться, руки мыть и завтракать, — распорядилась мама и убежала на кухню.

Аня вымыла руки с мылом, ополоснула лицо, выключила воду, оглянулась. В углу, на Аниной детской вешалке, висело махровое полотенце — ярко-синее, с изображением большого желтого цыпленка посередине. Цыпленок смешно топорщил крылышки.