Я тебя заберу - Мария Сергеевна Коваленко
Это наша общая мечта. Заветная! И теперь каждая приложит все силы, чтобы она исполнилась.
Глава 17. Только работа
Ничто так не ослепляет, как быт и суета.
Следующие две недели тянутся бесконечно долго. Марк больше не появляется в клинике. Всеми делами снова заведуют Кравцов и Савойский. Благодаря этому кажется, что никакого Шаталова здесь и не было. Приснился, как случалось со мной и раньше.
Его жена в день пункции приезжает в клинику с матерью. Помня, чем закончился наш последний разговор, я ни слова не говорю о ее муже. Отправляю пациентку готовиться к процедуре и лично проверяю операционную.
Почему-то кажется, что в любой момент сюда может кто-то явиться и потребовать все остановить.
Сумасшедшая мысль!
Для отмены операции нет ни одной причины. Шаталова отлично перенесла гормональную стимуляцию. Мать хвастается, что ее дочь сегодня выспалась и чувствует себя лучше, чем во время предыдущей попытки. Идеальные обстоятельства для забора яйцеклеток.
Но до начала процедуры меня продолжает мучить неясная тревога. Спиной чувствую пристальное чужое внимание. Постоянно оглядываюсь. Лишь когда Шаталова устраивается на кушетке, паранойя незаметно исчезает.
Становится неважно, кто передо мной. Забываю обо всех горьких мыслях и делаю свою работу. Быстро. Качественно. Как делала это много раз.
После операции тоже все спокойно. Шаталова вскоре приходит в себя, как и положено идеальной пациентке. Она ни на что не жалуется, сдержанно улыбается, слушая отчет о процедуре и о восьми яйцеклетках, которыми уже занимается врач-эмбриолог. А спустя пару часов Анастасия и ее мать готовы покинуть палату.
Это чуть раньше, чем обычно. Савойский предлагает заказать обеим ужин из ближайшего ресторана. Обхаживает их, будто мажордом особых клиентов. Не скрывает знакомства. Но как только медсестра снимает с руки Шаталовой катетер, она быстро собирается и, коротко поблагодарив заведующего, уезжает из клиники.
После такой легкой пункции нашу следующую встречу я жду уже без волнения. Самое сложное позади. В отличие от пункции, для подсадки оплодотворенных яйцеклеток не нужен никакой наркоз и долгое нахождение под наблюдением. Стандартная короткая процедура!
Но в назначенный день все начинает валиться из рук. Глеб просыпается с какими-то странными соплями. Вроде бы здоровый, без температуры, но подозрительно вялый. Я на целых десять минут опаздываю на работу из-за дурацкой пробки. А вместо нормального человеческого эспрессо кофемашина в ординаторской выдает бурду, цветом и запахом напоминающую детскую неожиданность.
Как назло!
Все так и намекает, что этот день может стать особенным, но до самого обеда я гоню от себя эту глупую мысль. С каждой консультацией все глубже и глубже погружаюсь в проблемы пациенток. Однако, когда приходит время приема Шаталовой, снова чувствую странную тревогу, а телефон в самый неподходящий момент разрывается от звонка подруги.
— Привет, у меня через десять минут прием, — торопливо говорю я Лене.
— Училка Глеба звонила. Ты была недоступна, она набрала меня.
— Что-то случилось? — Внутри все обрывается.
— У него температура и кашель. Просила, чтобы кто-нибудь забрал.
— Ох... — Стоит на миг представить, как моему мальчику сейчас плохо, я готова бросить работу и сорваться в школу. К счастью, та недалеко. — До приема, конечно, не управлюсь. Но если попросить Верочку развлечь Шаталову...
— Только не кипеши там! — обрывает Лена. — Я уже почти на месте! Вхожу в школу. Скоро эвакуирую твоего орла.
— Спасибо... — Падаю на сиденье. — А твои занятия? — запоздало вспоминаю, что у подруги сегодня вторая смена.
— Одна пара уже закончилась, остальное перепишу, — произносит она слишком бодро для отличницы.
— Не знаю, как тебя благодарить, — с облегчением шепчу в трубку.
— С тебя суши. С угрем, мои любимые. Кстати, ты сегодня долго?
— Последняя пациентка, и домой. — Я оглядываюсь на часы.
Пару раз Шаталова являлась раньше времени. С нее сталось бы прийти заранее и сегодня.
— Тогда работай. Ни о чем не переживай. Заберу, осмотрю и доставлю твоего мальчика куда положено! — Лена смеется и, не дав в очередной раз сказать спасибо, кладет трубку.
Происходит это одновременно с открытием двери. Наверное, не вспомни я минуту назад о Шаталовой, удивилась бы. Но интуиция работает четко.
— Здравствуйте, Анастасия.
Улыбаться сегодня не получается. Физически я здесь, а мысленно — в школе со своим сыном.
— Добрый день. — С видом королевы Шаталова устраивается в кресле напротив.
— Вы сегодня одна?
Несмотря на рассказ о том, как сильно Марк хочет от нее ребенка, я не пытаюсь задеть или на что-то намекнуть. Обычное уточнение, чтобы не дергаться потом, когда во время процедуры кто-то постучит в дверь.
— Муж попросил маму не ехать. Сказал, что хочет лично присутствовать при переносе эмбрионов. — Словно намекая на счет в свою пользу, Шаталова вскидывает голову и с высоты лениво косится на экран мобильного телефона.
Так и напрашивается на вопрос: «И что же такого вам рассказал информатор Савойский?», но унижаться до ее уровня нет никакого желания.
— Отлично. Очень рада, — произношу снова без улыбки. — Тогда приглашаю в прежнюю палату. Там сможете переодеться и дождаться мужа. Затем начнем.
Как обычно во время наших встреч, я первой встаю из-за стола и подхожу к двери. Возможно, это не слишком приветливо для доктора частной клиники, однако в этот раз Шаталова не возражает и не пытается завести доверительный разговор. Выждав пару секунд, она тоже встает. И покидает кабинет так же стремительно, как в нем появилась.
Безумно хочется, чтобы точно так же она покинула и клинику. Вместе с будущим счастливым отцом! Но до окончания приема приходится забыть об этой мечте.
Спустя пятнадцать минут, так и не дождавшись супруга, Шаталова входит в операционную. С недовольным видом устраивается на кушетке. И мы приступаем.
Не могу сказать, что ее случай чем-то отличается от других. Те же алгоритмы. Те же инструменты и датчики. Обычное число эмбрионов, два, чтобы повысить шанс на беременность с первого раза.
За последние годы я столько раз проводила все необходимые манипуляции, что не должна ничего чувствовать или переживать. И все же избавиться от эмоций не получается.
На душе скребет, будто отрываю кусок от самой себя. За ребрами ноет, словно подсаживаю Шаталовой не ее яйцеклетки, а свои собственные. От напряжения лоб покрывается испариной.
Когда наконец заканчиваю и оставляю пациентку на попечение медсестры, мобильный радует звонком от Лены.
— Лиз,
