Сонда Тальбот - Записки Русалочки

Раньше я не задумывалась о том, сколько хлопот доставляю своим пребыванием в доме Иво. Но теперь я настолько живо представила себе мнение об этом Алисии, Иллиана и других людей, что единственным моим желанием было покинуть этот дом, о чем я тут же сообщила Иво.

— Нет, нет… — В голосе Иво послышался испуг. — Мистер Колчет считает, что ты еще недостаточно пришла в себя. И потом… Потом… Стоит ли принимать скоропалительные решения из-за каких-то сплетен? Пожалуйста, Русалочка, выброси все это из головы. Ведь, в конце концов, правда на нашей стороне…

Я объяснила Иво, что его невеста, скорее всего, так не считает. И, может быть, именно поэтому до сих пор не вернулась из Аспина…

— Уверяю тебя, Алисия торчит в Аспине совсем по другой причине, — мрачно ответил он. — И, увы, эта причина не во мне. Но я не хочу говорить об этом. Во всяком случае, сейчас… Что же касается твоего отъезда… Он ничего не изменит в отношении этих людей ко мне. А тебе нужен хороший доктор, под наблюдением которого ты будешь находиться. Тем более ты наверняка привыкла к мистеру Колчету…

Я улыбнулась. Иво был абсолютно прав. Желание уехать улетучилось так же спонтанно, как возникло. Уехать в Кентербери, расстаться с Иво, возможно, навсегда… Я вдруг до глубины души почувствовала, какое же оно болезненное, это «навсегда»… Какое страшное, отравляющее душу слово… Сердце свернулось в клубочек, как спящий котенок, и я испытала почти физическую боль. Как странно… Ведь Иво — просто друг, которого я приобрела совсем недавно. Почему же так больно и сложно понять, что рано или поздно наши пути разойдутся? Почему? На этот вопрос я и сейчас не нахожу ответа… Как и на многие другие…

Но не все мои вопросы остались без ответа. Как я уже писала, Иво открывался мне гораздо больше и глубже, чем кому бы то ни было. Одним из таких откровений стало для меня то, что он рассказал о своих родителях и младшем брате… Эта история многое объяснила мне, но многое и запутала.

Родители Иво — Элиза и Джошуа — поженились холодным сентябрьским днем в одной из дуврских церквей. Ровно через девять месяцев на свет появился Иво, первенец, в котором, казалось бы, родители должны были души не чаять… И Джошуа Видхэм действительно обожал новорожденного, но избалованная красавица Элиза Видхэм воспринимала сына как нечто совершенно лишнее и ненужное…

Уже в пятилетнем возрасте Иво понял, что мать относится к нему совсем не так, как большинство матерей к своим детям. Он почти не видел Элизу, которая находила любой предлог, чтобы уехать из поместья, подальше от своего совсем недавно родившегося ребенка.

Воспитанием Иво занимались отец и приходящие няни, меняющиеся каждые полгода. Иво так и не понял, какими соображениями руководствовалась его мать, Когда избавлялась от очередной квалифицированной работницы, имевшей солидный опыт и отличные рекомендации. То ли она ревновала отца к тем женщинам, которые воспитывали Иво, то ли не хотела, чтобы сын привык к кому-то из них. Но и то, и другое объяснение было сомнительным. Джошуа обожал свою взбалмошную жену и никогда не смотрел на других женщин. А сын… Сын всегда был ей безразличен…

Когда она, устав от путешествий, гостей и развлечений, возвращалась наконец домой, то попросту игнорировала маленького Иво. Ее раздражало все: и наивные вопросы, которые задают обычно маленькие дети, и желание Иво посидеть у нее на коленях, и элементарная просьба сына поцеловать его на ночь. От всего этого у Элизы начинались мигрени и истерики, и она вновь уезжала из поместья, чтобы «развеяться».

Иво никогда не называл ее матерью — это слово выводило ее из себя. Она настоятельно просила сына называть ее Элизой. Просто Элизой… А маленькому Иво так хотелось хотя бы раз назвать ее мамой и почувствовать, что он нужен ей…

А потом Элиза забеременела второй раз, и у Иво появился брат. Вначале он даже обрадовался этому. Значит, теперь ему будет не так одиноко. Но потом, когда он понял, что это новое существо лишило его последнего шанса завоевать расположение матери, брат-конкурент стал ему ненавистен.

Теперь Элиза не замечала никого, кроме этого ребенка, постоянно пищащего в своей кровати и вечно требующего внимания. Она неустанно крутилась возле него, самостоятельно меняла пеленки, сюсюкала с ним и пела ему колыбельные. Иво с трудом сдерживал в себе растущую злобу. У этого ненавистного брата было все, чего он хотел… Им занимались не вечно приходящие няни, а Элиза. Та самая Элиза, которая раньше и слышать не хотела о грязных пеленках, погремушках и бутылочках с молоком…

Боясь, что рано или поздно его злость прорвется наружу, Иво запер в себе свою ненависть и полностью отгородился от окружающего мира. Он посвятил себя чтению книг, изучению языков, живописи и музыке. И единственным человеком, с которым он мог найти общий язык, по-прежнему оставался отец.

Джошуа Видхэм был мягким, чувствительным и в то же время очень замкнутым человеком. Он женился по большой любви и до сих пор безумно любил свою жену, прекрасно отдавая себе отчет в том, что она к нему совершенно равнодушна. Эта безответная любовь не ожесточила его, а, наоборот, сделала романтиком и фантазером. Правда, ни романтизм, ни фантазии Джошуа не удалось воплотить в жизнь, потому что все его попытки завоевать любовь или хотя бы расположение жены закончились полным провалом. В этом они с Иво были похожи, и это еще больше сближало их. А Элиза смотрела на них с презрением, как на жалких неудачников, которым только и остается, что поддерживать друг друга в своем одиночестве…

Однако развестись с мужем и бросить старшего сына Элиза не решалась. Слишком уж сильным в ней было начало, заложенное в нее родителями. Развод — это плохо, потому что сразу же начнутся сплетни. Развод — это плохо, потому что настоящая леди, женщина с хорошей репутацией и родословной, никогда не бросит своего мужа и сына. А то, что в результате такой семейной жизни все трое сходят с ума, — это абсолютно никого не волнует. Иногда Иво думал, что если бы мать набралась смелости и ушла от них, им всем было бы гораздо легче… Но Элиза Видхэм считала иначе.

Рождение второго ребенка довело ее пристрастие к «светскости» и избранности до абсурда. Она выбрала своему сыну, который все еще писал в пеленки и пил из бутылочки, точно такую же невесту из «хорошей» семьи. Джошуа впервые за все это время поднял на жену голос, обвинив ее в том, что она «чокнутая аристократка», в голове которой гораздо больше мусора, чем в самом грязном мусорном баке. Но это меткое высказывание не заставило Элизу передумать. Хотя ровно два месяца после ссоры они с Джошуа и словом не перекинулись. А Иво, уже начавшему понимать, что происходит в доме, оставалось только жить в этом бреду, стараясь не сойти с ума.