Генриетта Рейд - Продается поместье с невестой

— Понятно, — медленно произнесла Валери.

По наступившему молчанию экономка догадалась, что ей не следовало говорить этих слов. Оставив корзину, она поспешила к кастрюле, в которой булькала липкая масса, Люсиль последовала за ней, желая хоть одним глазком заглянуть внутрь.

— Звучит заманчиво, — протянула Валери. — Думаю, чайный домик я возьму на себя, если, конечно, ужасная леди Восток мне позволит. Клайв, конечно, сможет это устроить. Как говорится, кто играет на волынке, тот выбирает мелодию.

Труди старалась скрыть беспокойство. Она уже догадалась, что Валери дурно влияет на Люсиль, и надежда, что девочка сможет приобщиться к полезному делу, угасла.

— Я прямо вижу себя наливающей местным жителям чай и раздающей пирожные. Ради такого случая приобрету фартук с оборками и продумаю прочие детали.

Люсиль, услышав ее последнюю фразу, принялась пританцовывать от восторга, ее длинные неухоженные волосы разметались по плечам.

— Валери, как я рада, что ты тоже там будешь. Как думаешь, мне тоже стоит приобрести фартук с оборками?

— Нет, чертовка, тебе он не нужен, — беспечно ответила та. — Такие вещи не для тебя.

Люсиль перестала танцевать и стала внимательно изучать свое отражение в большом нержавеющем блюде.

— Да, ты права. Я некрасивая.

Эти слова были произнесены таким торжественно-смиренным тоном, что Труди гневно обратилась к Валери:

— Как вы можете говорить подобные вещи ребенку? Если Люсиль убрать волосы на затылок и надеть что-нибудь нарядное, она станет очень красивой.

К ее удивлению, девочка встала на сторону Валери.

— Перестань говорить про меня хорошие вещи! Одна Валери говорит правду. Я вовсе не красивая, даже не привлекательная. Ну и пусть я обыкновенная, все равно я всех в Элмкресте заставляла подчиняться моим правилам и считаться со мной. Не думай, что я не знаю, зачем ты пригласила меня помогать в чайный домик. Я просто хочу посмотреть на ужасную шляпу леди Восток, и ничего больше. — С трудом сдерживая слезы, девочка выскочила из кухни, громко хлопнув дверью.

На кухне «Мызы» становилось все оживленней. Миссис Дайерз испекла несколько глазированных пирогов и добавила их к сверкающим банкам варенья и желе. Аромат фруктов и специй царил на кухне, которая разительно отличалась от уютной атмосферы, сохранившейся в памяти Труди: красный кафельный пол и огромная кухонная плита, которую надо топить углем.

В других частях дома также была развита бурная деятельность. Даже в классной комнате, расположенной на чердаке дома, до Труди доносились глухие удары молотков — рабочие ломали перекрытия в задней части дома. Во время редких визитов Клайва она иногда сталкивалась с ним, он сосредоточенно изучал чертежи и приказывал ей выразить свое мнение по поводу цветовой палитры или конструкторского решения. Перестройка дома происходила медленно и незаметно, и втайне Труди получала удовольствие от атмосферы роскоши и порядка, царивших в доме.

По замыслу девушки в день праздника Люсиль должна была выглядеть безукоризненно, но посвящение в этот план Клайва приводило ее в трепет. Однажды он ненадолго приехал на «Мызу», чтобы утвердить некоторые проекты. Труди неслышно вошла в комнату, которую он использовал в качестве рабочего кабинета, и застала его склонившимся над чертежами, разложенными на столе.

— Почему вы входите так робко, словно боитесь попасть в лапы к чудовищу?

Труди остановилась на пороге комнаты.

— Знаете, вы действительно выглядите устрашающе.

— Нет, не знаю, — отрезал он, — а теперь заходите и закрывайте дверь. У вас такой вид, словно вы вот-вот упорхнете.

Голос Клайва был ироническим, и Труди, обрадовавшись смене настроения хозяина, неуверенно произнесла:

— По поводу праздника…

— О да. Весь город гудит при приближении этого великого дня.

— Вы считаете нас нелепыми и наивными, не так ли?

— Не ждете же вы, что я буду воспринимать это мероприятие серьезно?

— Может, вы и правы, но большинство из нас никогда не покидало пределов города и не знает другой жизни. Этот праздник — единственное наше развлечение, пусть и с налетом старины.

— Вы ведь не для того собирались с духом для визита в мою берлогу, чтобы обсудить местные новости? — сухо поинтересовался он.

— Нет, — призналась она, — на самом деле я пришла из-за Люсиль. Видите ли, я полагаю, что ее поведение основано на осознании собственной некрасивости и незначительности, для самоутверждения она совершает вопиющие поступки.

Клайв криво ухмыльнулся.

— Может, вы и правы, все мы хотим достигнуть определенного уровня. К примеру, вы считаете меня чудовищем. Неужели вам кажется, что мне нравится ходить с ярлычком «властолюбивый тиран»?

— Думаю, нет, но, как мне кажется, даже если бы вы не являлись… хозяином, ваше поведение и черты характера оставались бы прежними, а Люсиль была бы милым ребенком, если бы ей не мешало сознание собственного несоответствия окружающему миру.

Он принялся нетерпеливо расхаживать по комнате, чем-то напоминая молодого льва, и Труди поняла — это признак того, что он думает.

— Довольно странно, что Люсиль уродилась такой некрасивой, — задумчиво произнес Клайв.

Она поймала на себе его проницательный взгляд.

— Ну? — весело спросил он. — Перестаньте улыбаться загадочной улыбкой Моны Лизы. Что вам от меня нужно? Я не тещу себя мыслью, что вы заглянули в мою берлогу, чтобы сделать мне приятное. Всем от меня что-то нужно.

Пользуясь возможностью, Труди произнесла:

— Об этом я и хочу поговорить с вами. Я о Люсиль. Мне кажется, что новое платье и поход к парикмахеру разительно переменят ее отношение к миру.

— Вы считаете, что все ее проблемы можно разгладить, как складки на платье, или поправить, как выбившийся локон в прическе? Или же приняв участие в местном празднике и разливая чай из самовара? Неужели вы действительно полагаете, что проблемы моей племянницы настолько просты? Труди возмутила ироничность его голоса.

— Конечно нет. Я не имею понятия, что кроется за подобным отношением девочки к жизни.

Клайв пожал плечами и, спрятав руки в карманы, отвернулся к окну.

— Поймите, Труди, я очень ценю ваше участие, но имейте в виду, что я знаю о причудах племянницы больше вас.

— Хотите оставить все как есть? — грустно уточнила она, стараясь не выдать охватившее ее горькое разочарование.

Клайв, нахмурившись, воззрился на собеседницу.

— А сейчас вы в свойственной вам манере обвиняете меня в том, что я бесчувственный тип, раз лишаю Люсиль возможности измениться, не так ли?