Морин Чайлд - Замужем за неизвестным

— Простите. — Эбби потрясла головой, пытаясь вернуться к действительности. — Кто звонит?

Донна закатила глаза.

— Я же вам только что сказала. Французское отделение. Вы должны были сами позвонить им сегодня утром.

Эбби потерла пальцами глаза.

— Наверное, я забыла.

— Мистера Вайнрайта это не успокоит.

— Спасибо. — Эбби едва сдержалась, чтобы не огрызнуться на Донну. Но, в конце концов, это же была ее вина.

Донна проверила записную книжку, которую она держала в руке.

— После того как вы закончите с Мишелем, у вас в двенадцать тридцать завтрак с начальником отдела маркетинга, а затем в два часа встреча с клиентом из Лондона.

— Прекрасно, — Эбби протянула руку к телефону.

— И еще, — добавила Донна прежде, чем Эбби сняла трубку. — Мистер Вайнрайт просил зайти вас к нему, прежде чем вы уйдете.

Прекрасно.

Голова Эбби начала буквально раскалываться на части. Еще один стресс, подумала она. Слишком много стрессов. Убийство ее матери. Покушение на ее собственную жизнь. Обман Люка. Развод. Нога болела, живот крутило, глаза будто засыпали песком.

Слишком много стрессов.

Слишком много, чтобы думать о них.

Слишком много проблем, чтобы решить их все сразу.

А теперь она еще должна успокаивать Мишеля Андре, потому что забыла ему позвонить. Потом ленч. Потом Вайнрайт.

Ее пальцы повисли над трубкой, но Эбби так и не взяла ее. Она глядела на мигающую кнопку на телефоне и понимала: ей надо ответить. Но не могла заставить себя сделать это.

— Миссис Талбот? — сказала Донна по внутренней трансляции. — Вторая линия.

Но Эбби едва различала ее голос сквозь шум в ушах. Она больше не могла. Не могла делать вид, что ей есть какое-то дело до работы, до парфюмерной промышленности, до парижского отделения.

Так почему она еще здесь?

Нет ни одной уважительной причины.

— Вот именно, — сказала она себе, схватив свое портмоне и выскакивая из кабинета. У Донны было такое ошарашенное лицо, что Эбби едва не расхохоталась. — Скажите мистеру Вайнрайту, что меня сегодня не будет.

— Это ему не понравится.

— Это его проблема. — Эбби так летела к дверям, что едва не смела Донну по пути. — Я увольняюсь.

Глава восьмая

Кэтрин Шэйкер причесала короткие каштановые волосы так, чтобы скрыть крохотный наушник.

— Я готова.

— Прекрасно, — сказал Люк, засовывая пистолет сзади за ремень джинсов, и одернул куртку так, чтобы оружия не было видно. — Следи за Эбби. Не упускай ее из виду.

— Я пасла ее задницу два дня, ты забыл? — Кэтрин усмехнулась. — Я давно на этой работе, Талбот. И не учи меня, как ее выполнять.

— Да? — переспросил Люк, оглядывая переполненный центральный офис, чтобы удостовериться, что никто из агентов не может их слышать. — Если ты такая крутая, то должна знать, что нельзя звонить мне домой.

Она слегка покраснела, но тут же снова вздернула подбородок вверх.

— Моя ошибка. Сожалею.

— Но не так, как я, — возразил он, вспомнив, как нашел Эбби под дверью спальни, подслушивающую его разговор с Кэтрин.

Он вспомнил ее взгляд, взгляд человека, которого предали, и готов был высечь сам себе. Но что он мог сделать? Не мог же он сказать ей, что обсуждал с правительственным агентом ее собственную безопасность.

Том поручил дело Люка Кэтрин Шэйкер, потому что ее изысканный вид и изящные манеры позволят ей легко вписаться в иствикское общество. У нее была хорошая легенда: разведенная жена богатого мужа ищет себе новый дом. Таким образом, у нее был повод много ездить по городу, часто появляться в загородном клубе и все время наблюдать за Эбби, не вызывая подозрений.

Но она их уже вызвала.

— Эбби сейчас ходит по лезвию бритвы, — сказал Люк, и внутри у него все съежилось. Ему было трудно сознавать, что сам он только добавляет жене проблем. — Она полагает, что ее мать убили. И вероятно, кто-то из людей, кого Эбби считает своими друзьями. Ее саму едва не убили. И еще она перестала верить своему мужу.

Впервые с тех пор, как он знал ее, Люк увидел симпатию в глазах Кэтрин.

— Это трудно, я знаю, — сказала она, застегивая кобуру. — Брак достаточно трудная штука и в нормальных условиях. А уж с нашей работой…

— Да уж, — согласился он и опять спросил себя, не стоит ли ему сказать Эбби правду, а там будь что будет.

— Но признаться во всем жене — это плохая идея, — проговорила Кэтрин, будто прочитав его мысли.

Он хохотнул:

— Ты что, экстрасенс?

— Нет, — усмехнулась Кэтрин. — Только ты — не первый агент, который хочет рассказать своей половине правду.

Люк посмотрел на Кэтрин. Ее лицо казалось абсолютно спокойным, но Люк знал ее достаточно давно. Он знал, что когда-то она была помолвлена с врачом, но затем они расторгли помолвку.

— И ты? — спросил он спокойно.

Ее глаза заметались, но через секунду она уже опять твердо смотрела на него.

— Да. Но если ты об этом кому-нибудь скажешь, я буду все отрицать, назову тебя лжецом и, возможно, даже напишу на тебя донос.

Она выдала все это почти без улыбки.

— Но я это сделала. Я сказала своему жениху правду. Знаю, что это было против правил, но мне казалось, он должен знать, на ком женится.

— И?..

— И… ты знаешь, кто мой муж. Он один из нас.

— Твоему жениху это не понравилось?

— Можно и так сказать, — пожала плечами Кэтрин. — А можно сказать, что у него так сверкали пятки, когда он сбежал от меня, что я чуть не ослепла.

— Мне жаль.

Она пожала плечами снова.

— И мне. Было. Знаешь, Дэвид неплохой парень. Он просто не был готов жениться на женщине, которая, как оказалось, не аналитик программного обеспечения, а Джеймс Бонд в юбке. — Несколько секунд она сидела с таким отсутствующим видом, будто унеслась в прошлое. Потом резко встала. — Так, хватит воспоминаний! Мне пора идти, если ты хочешь, чтобы я подобрала твою жену в полдень.

— Верно. И спасибо тебе, Кэт.

— Пока не за что.

Она шла через офис, стройная, энергичная, с высоко поднятой головой, но Люка трудно было обмануть. Он слышал горечь в голосе Кэтрин и знал, что боль от предательства жениха все еще мучит ее. Он оценил тот факт, что она вообще ему в этом призналась. Это был огромный риск. Если когда-нибудь всплывет, что она рассказала про их агентство гражданскому лицу, ее карьера закончится. Но в то же время он задавал себе вопрос: может быть, Эбби отреагирует иначе? Принесет ей это известие новый шок или огромное облегчение?

Вероятно, он никогда этого не узнает.

— Спасибо, что пришла, — сказала Мэри, открывая Эбби дверь. — Кен хочет, чтобы ты послушала запись.