Пола Льюис - План возмездия

Она смотрела на него из-под полуопущенных век и чувствовала, как глухо колотится ее сердце, как бурно вздымается и опадает грудь… Нервная дрожь лишь придала наслаждению дополнительную остроту. В свете ночника выражение лица Гийома казалось незнакомым — хищным и беспощадным. И в груди у нее на мгновение стеснилось.

— Что-то не так?

— Все просто чудесно. — Гийом широко улыбнулся — и мрачной жестокости как не бывало. Или это у нее разыгралось воображение? — Вот только слишком много на тебе надето, ma belle.

— На тебе тоже, — еле слышно прошептала Лилиан.

— Ты находишь? — Гийом тихо рассмеялся. — Ну что ж, это нетрудно исправить.

Он разделся быстро, не испытывая и тени смущения, хотя не мог не знать, что Лилиан не сводит с него завороженного взгляда.

При виде его жилистой, крепкой, такой мужественной фигуры глаза Лилиан расширились, на щеках вспыхнул предательский румянец, а в горле пересохло. Она вдруг вспомнила…

Ей отчаянно захотелось убежать, спрятаться, оказаться в тысяче миль от этого места, этой комнаты, этой постели… где ее ждали новое унижение и новая боль.

Жидкое пламя в ее венах превратилось в лед. Неуемные, бездумные восторги, обуревавшие ее несколько минут назад, угасли, оставив лишь груду холодного пепла.

О Господи… что же мне делать? — в отчаянии думала Лилиан, отворачиваясь.

Кровать с легким скрипом прогнулась — это Гийом улегся с ней рядом. Назвал ее по имени, и в голосе его отчетливо прозвучал вопрос.

Пальцы, ласковые, точно прикосновение перышка, легонько скользнули по ее разгоряченной щеке. И Гийом развернул Лилиан лицом к нему.

— Скажи, что с тобой, — тихо попросил он.

Изображать непонимание было бессмысленно, и Лилиан пролепетала срывающимся голосом:

— Я не… девственница… в строгом смысле этого слова.

С замирающим сердцем она ждала, что Гийом рассмеется или, чего доброго, цинично пошутит, но он понимающе кивнул. Карие глаза задумчиво сощурились.

— Ты хочешь сказать, что вы с женихом все-таки занимались любовью?

— Н-не совсем. — Лилиан нервно сглотнула. — Это… очень трудно объяснить.

— Ты забываешь, я же видел твои глаза, mon amour, — мягко возразил Гийом. — Так что, думаю, первое сближение не принесло тебе радости. Ты это пытаешься сказать?

— Да… наверное. — Лилиан упорно отводила взгляд. — Но Юджин тут ни при чем. Я просто не ждала, что будет так… больно. — Она натянуто улыбнулась. — До чего нелепо звучит, правда? Я живу в двадцатом веке, я современная образованная женщина, а не какая-нибудь там чопорная викторианка. Мне и в голову не приходило… — Голос ее беспомощно умолк.

Гийом ласково убрал с ее лба непослушный локон.

— А когда боль прошла, он ведь доставил тебе удовольствие, верно?

Как естественно прозвучал этот вопрос! Как если бы он всего-навсего спрашивал, пойдет ли завтра дождь! Лилиан не могла прийти в себя от изумления.

— Юджин выказал себя таким заботливым, таким понимающим, — с трудом выговорила она. — И, конечно же, жутко расстроился, что причинил мне боль. Поэтому он посоветовал немножко подождать… прежде чем пытаться снова. И мы не… в общем, больше не…

— Потрясающее самообладание, — саркастически отметил Гийом. — Просто не могу не восхищаться им.

— Юджин думал только обо мне, — вступилась за жениха Лилиан.

— А я разве спорю? — пожал плечами Гийом.

— Это моя проблема… моя несостоятельность, — твердо произнесла Лилиан.

— Между влюбленными не идет речи о несостоятельности, — мягко возразил Гийом. — Просто бывают моменты более удачные и менее удачные, только и всего. — Он немного помолчал. — А что до этой твоей надуманной проблемы… то мы попытаемся решить ее вместе.

— Не думаю, что смогу… — прошептала Лилиан.

— Еще как сможешь, — усмехнулся он. — Обещаю тебе, сможешь, моя Лилиан. Ну как, ты мне веришь? Скажи: «Да, Гийом».

С ее губ сорвался сдавленный смешок.

— Да, Гийом.

— Тогда отчего ты дрожишь?

Потому что, несмотря на все мои страхи, ты будишь во мне сладостный трепет, ввергаешь в пламя и даришь надежду на несбыточное. И даже будь я самой опытной в мире куртизанкой, ты все равно имел бы надо мною ту же власть, потому что, когда ты рядом, я собою не владею, обреченно подумала Лилиан.

— Ты знаешь ответ, — срывающимся голосом сказала она.

— Возможно, — тихо отозвался Гийом.

А затем обнял ее лицо ладонями и принялся осыпать легкими, исполненными чувственной истомы поцелуями, до поры не требуя большего. Постепенно Лилиан расслабилась, и губы ее с легким вздохом приоткрылись ему навстречу. Теперь поцелуи наполнились сдерживаемой доселе страстью. Так что, когда Гийом отстранился, Лилиан испытала острое разочарование.

А он ласково обнял ее, притянул к себе, принялся нашептывать ей на ухо слова любви на своем языке… Его длинные, чуткие пальцы поглаживали ее спутанные волосы, щеку, нежную шею, и в их неизбывной нежности Лилиан обретала уверенность, все больше и больше подпадая под власть соблазна.

Когда их губы соприкоснулись вновь, Лилиан отозвалась на поцелуй всем своим существом, раскрылась ему, точно цветок под солнцем, ничего не утаивая. Тогда Гийом снова принялся ласкать ее, его ладони неспешно скользили по плавным изгибам женского тела, пробуждая к жизни каждую клеточку, каждый нерв.

Лилиан даже не подозревала, что простое соприкосновение тел заключает в себе такое сказочное наслаждение. Опьяненная новыми, доселе неведомыми ощущениями, она не заметила, как Гийом избавил ее от последней преграды из тонкого кремового шелка, и она наконец-то оказалась в его объятиях.

Он властно развел ей бедра рукой, и Лилиан потрясенно охнула. Но в следующий миг Гийом припал к ее губам с исступленным, сводящим с ума поцелуем — и все страхи Лилиан исчезли заодно с застенчивостью, сгорели в пламени пожара, что вспыхнул и запылал в ее груди.

А пальцы его все поглаживали, дразнили и ласкали, заставляя трепещущее покорное тело открывать свои самые интимные секреты. Всем своим существом Лилиан откликнулась на его ласки, выгнулась навстречу. Тогда Гийом вновь прильнул к ее груди, с наслаждением обхватил губами и втянул в рот сначала один розовый сосок, потом другой. Одновременно рукой он отыскал еще один потаенный бугорок и принялся нежно, ритмично поглаживать влажную шелковистую выпуклость.

Лилиан словно растворялась в наслаждении. Вся она сосредоточилась на волнующей, будоражащей игре дерзких пальцев. Удовольствие было такое острое, что граничило с болью. Мир исчез, сейчас для нее существовал только этот мужчина и то, что он с нею проделывал… Дыхание Лилиан участилось, предметы в комнате утратили четкость очертаний и закружились белой каруселью.