Шеннон Уэверли - Радужные надежды

Значит, согласится он на предложение от «Ситем» или нет, Джефф ее не принимает в расчет. Он с ней не считается. В его будущем для нее нет места. Он будет за три тысячи миль отсюда. С Тиффани… Тиффани переводят туда же.

Марион понимала, что Тиффани прекрасно подходила Джеффу. Она была яркой и неотразимой. Она разделяла его профессиональные взгляды. Тиффани и Джеффу хорошо работалось вместе.

Но самое главное заключалось в том, что Тиффани была в состоянии иметь детей. Марион никогда не забывала об этом.

Джефф открыл калитку, и Марион, проходя первой, вспомнила тот вечер семь лет назад, когда Джефф привез ее сюда впервые, чтобы отпраздновать получение ссуды на покупку дома. Совсем не таким представлялось им тогда их будущее. Какое горькое разочарование постигло их!

Теперь Джеффу представился новый шанс. Любимая работа, требующая от него полной отдачи. Жалованье, соответствующее его способностям. Женщина в расцвете лет. Верная помощница. Именно такую он и заслуживает. И — возможность создать полноценную семью.

Время же, отпущенное ей на семейную жизнь, истекло.

Джефф отпер парадную дверь и с тревогой смотрел, как Марион, опустив голову, молча шла по коридору на кухню. Он пошел следом за ней, недоумевая, какая муха ее укусила. Весь день она была той прежней Марион, которую он так хорошо знал. Она казалась довольной, когда они завтракали в кафе. Он даже решил, что значит для нее гораздо больше, чем ему думалось. Но теперь она опять замкнулась в себе, в ней появилась какая-то холодность и отчужденность.

Он прислонился к косяку кухонной двери и наблюдал за ней. Марион взяла телефонный справочник и стала искать номер телефона проката тентов и палаток.

— Тебе что, делать нечего? — процедила она сквозь зубы.

Он вскинул руки вверх:

— Ухожу, ухожу. — И, не дожидаясь новых реплик, схватил портфель, газету и ретировался в свой кабинет.

Джефф сел за письменный стол и, опершись локтями о столешницу, обхватил голову руками. Поведение Марион было явно лишено здравого смысла. Марион прицепилась к бедной Тиффани, просто чтобы разрушить их брак.

Взгляд Джеффа упал на газету, раскрытую на том месте, где было опубликовано интервью с Марион. Разглядывая ее фотографию, он обратил внимание на ее серьги — «каскад» золотых и серебряных листочков. Несмотря на плохое настроение; Джеффа охватило чувство гордости за жену, обладавшую несомненным талантом.

Джефф стал читать ее интервью, опуская выпады Марион против «Ситем». Марион поведала журналистке, с чего все началось. Когда она была маленькой, отец заметил, что она увлеченно играет бусами. Тогда отец принес ей целую корзину бижутерии с блошиного рынка вместо ее игрушечных бус…

Джефф подпер подбородок рукой и задумался. Когда он встретил Марион, ей было девятнадцать, но уже тогда она была уверена в себе, и это сбивало его с толку. Она знала себе цену, знала, чем займется, и, очевидно, имела представление о том, что ей надо от жизни.

Ее внутренняя уравновешенность всегда привлекала и… огорчала его. Он чувствовал себя отверженным, непричастным к ее внутреннему миру. Такой она была до встречи с ним, такой останется после их разрыва.

Джефф стал читать статью дальше и дошел до места, где Марион рассказывала, откуда черпает вдохновение. Джефф снова погрузился в воспоминания. На память ему пришел один случай: как-то раз солнечным утром он спустился к завтраку и увидел Марион, через увеличительное стекло рассматривавшую мотылька, уснувшего на оконном стекле. Сначала Джефф принял его за сухой лист — таким огромным был мотылек. «Иди сюда, — позвала Марион. — Разве он не прекрасен?» И они вместе любовались мотыльком, забыв о времени.

Встав из-за стола, Джефф подошел к бару и налил себе бурбона. Да, Марион умеет увидеть прекрасное даже там, где этого никто не заметит. Несколько лет она открывала этот дивный мир и ему. Она даже не подозревает, как он ценит это. В суде он сталкивался почти ежедневно с отбросами общества, и, придя домой, ему было просто необходимо видеть мир ее глазами. Красота и добродетель еще существуют в мире — вот главное утешение, что давала ему Марион.

Он залпом выпил бурбон и тут же налил еще. Ему было неприятно, что они оказались по разные стороны в вопросе о «Ситем». И совсем не потому, что он работал на эту фирму, не из-за того, что вызов бросила ему собственная жена. Нет, все было гораздо сложнее.

Хотя нельзя сказать, что Марион относилась к нему безукоризненно, но она была сама доброта. И, теряя Марион, он почувствовал себя… не то чтобы неуверенно, но в какой-то степени обделенным.

Что плохого в том, что он представляет интересы «Ситем»? Он тщательно изучил дела фирмы и ее планы и не нашел ничего, что бы противоречило его личным и профессиональным представлениям об этических нормах. Но, теряя Марион, он… терял почву под ногами.

И еще вот что странно: весь день он снова воспринимал себя и Марион как единое целое. Может, придумать, чем им заняться вместе сегодняшним вечером? Может, взять напрокат видеофильм? Заказать пиццу? Вдруг им тогда удастся восстановить утраченное взаимопонимание?

Джефф вышел из кабинета и пошел на кухню, но Марион там не было. Тут он услышал какие-то звуки, доносившиеся из ее мастерской.

Он подошел к двери. Марион сидела спиной к нему, поглощенная работой. В лучах заходящего солнца она казалась еще красивее, нежнее, трогательнее. Ему захотелось обнять ее, и он понял, чего ему не хватало весь день.

— Марион! — позвал он ее, но она даже не обернулась. Он обратил внимание, что на ней были наушники, — она слушала музыку, совершенно не подозревая, что он стоит рядом.

Джефф простоял так несколько минут, не спуская с нее глаз, но Марион его так и не заметила. Подавленный от нахлынувшего чувства одиночества, он вернулся в свой кабинет.

Джефф позвонил О'Тулу в отель и спросил, когда можно вылететь в Калифорнию. Чем меньше времени он проведет дома, тем лучше.

— Вы можете лететь в среду во второй половине дня. Вас это устроит?

— Да, конечно, — ответил Джефф.

Повесив трубку, он хотел налить себе еще немного бурбона, но вместо этого поехал в Центр здоровья. И занимался на тренажере до полного изнеможения. В субботний вечер, совершенно один, в Центре здоровья, с грустью размышлял он, думал ли я, что такой будет моя жизнь?

В понедельник утром Джефф попросил Фредди уплотнить его рабочий график, так чтобы он мог освободиться к тому времени, когда полетит в Кармел. Фредди, подруга Робин, проработавшая у него четыре года, с тех пор как окончила курсы секретарей, впилась в него вопрошающим взглядом.