Работа над ошибками - Ульяна Гринь
- Нет, это он ищет.
И махнула рукой назад, на Колю. Продавщица скользнула взглядом по нему и мотнула головой:
- К завхозу идите, по коридору прямо и до упора.
И снова углубилась в изучение схемы вязания пуловера «летучая мышь». А мы с Колей потопали за прилавок в дверь, по коридору, крашеному тусклой и унылой зелёной краской, прямо и до упора – пока не упёрлись в дверь. За ней оказалась женщина лет пятидесяти, с весьма выдающейся халой на голове. Большая, очень большая женщина. Она занимала почти весь крохотный кабинетик что ввысь, что вширь. И голос у неё оказался командирский – я чуть не померла на месте, когда завхоз спросила глубоким громким контральто:
- Вам чего надо?
Отодвинув меня за спину, Коля храбро выступил вперёд и заявил:
- На работу я. Грузчиком.
Она посмотрела на парня, как на кусок дерьма, потом скептическим тоном спросила – чисто для порядка:
- А сдюжишь? Хиловат из тебя грузчик, как по мне.
- Сдюжу, - солидно ответил Коля. Аж гордость за него почувствовала! Молодец! Конечно, он сдюжит, я даже не сомневаюсь. Только бы взяли, только бы взяли!
- Ну пошли, - сказала завхоз всё ещё недоверчиво, поднялась из-за стола. – Масло надо таскать в фасовочный цех, я тебе халат дам. А ты, девочка, иди домой, группа поддержки больше не нужна.
Кто девочка? Я девочка? Алевтина Дмитриевна Румянцева хотела было едко возмутиться, но Алька заткнула её. Я девочка, я помогла своему другу Коле найти работу. Теперь мне пора домой, не то родители будут ругаться, что я не в библиотеке ноты ищу, а шляюсь где попало.
Коля же обернулся ко мне и улыбнулся широко, весело. Я сразу, мгновенно поверила, что всё будет хорошо. Призрак с серым лицом отступил и не вернётся никогда. Можно спокойно засыпать и просыпаться в своей реальности.
Жизнь номер пять
30 декабря 2020 года
Я вынырнула из прошлого и сразу почувствовала, что мне сорок пять. Голова раскалывалась, а ведь я даже не успела открыть глаза. Или снова надралась вчера? Нет, вроде же бросила… Ну, или не начинала, это с какой стороны посмотреть. Господи, где мой телефон? Я бы позвонила Мишке, он бы мне притащил в комнату таблетку со стаканом воды…
- Алечка, ты сегодня проснёшься, или у нас не будет Нового года?
Мишка? О нет, это не голос моего квартиранта…
Я рывком села и осторожно открыла глаза. Солнечный свет из окна резанул зрачки, и я прикрылась рукой, пытаясь сфокусировать взгляд на грузной фигуре, которая стояла у шкафа. Кто это? Голос такой знакомый…
- Алечка, да что с тобой?
- Валя?! – изумилась я, спуская ноги с кровати. Нащупала тапочки, сунула в них ступни и посмотрела на свои обычно круглые коленки. Ох ты ж, мама дорогая! А как это так?
Коленки были худые.
Бёдра тоже. Лодыжки не отекли, как это обычно бывало с утра. Я вытянула руки перед собой и выругалась ёмким красивым словом из чисто русского мата. Валя поджала губы и скорбно покачала головой:
- Да-а, слышала бы тебя твоя мама…
- Прости, Валечка! – я вскочила, забыв о головной боли, и подбежала к зеркалу. Провела руками по бокам, любуясь собой. Божечки, какая я упоительно худощавая! Но с попой! И с грудью! Но зато с талией! И животик какой плоский! Да я красавица, с ума сойти!
- Ага, и тебе доброе утро, - сварливо откликнулась домработница. Она постарела, поседела, ещё больше потолстела, но осталась крепкой и лёгкой, как я её помнила из детства. И такой же ехидной временами. Но главное – она была жива! Жива!
В порыве чувств я обняла Валю, старательно потискала со всех сторон, чтобы убедиться – передо мной не призрак, передо мной действительно моя любимая Валечка. Сколько же это ей сейчас лет?
Путём сложных вычислений решила, что где-то около шестидесяти. И она живёт со мной. Её не убили в Польше, потому что она не челночила, потому что мои родители её не уволили. Значит, папа послушал меня и снял деньги с книжек, спас их от реформы…
Ну и хорошо! А теперь вопрос с Колей. Главный вопрос. Мне срочно нужно узнать, что с Колей.
- Где мой мобильник?
- С ума ты сошла совсем, Алевтина, - Валя решительно освободилась из моих объятий и, вся розовая от удовольствия, двинулась на кухню. Потом обернулась и сказала с достоинством: - Масяню я вывела, на тебе Фрида.
- Ху из Масяня? – машинально спросила я, и тут на меня налетел закрытый ранее в кухне ураган из чёрно-чепрачной овчарки и абсолютно белого недавно стриженого пуделька. Собаки запрыгали вокруг меня, норовя лизнуть в лицо, и пришлось прикрикнуть: - Э, бешеные! Сидеть!
Обе плюхнулись на попы, высунув языки и подметая хвостами пол. Масяня… Моя Масяня, ну конечно, как же я могла забыть?! Полудохлый облезлый щеночек с текущими глазами, полный блох и глистов, которого я подобрала на помойке, вынося мусор поздно вечером. Мы с Валей и Фридой выхаживали этот пищащий комок неуёмного голода и безграничной шкоды, пока не получили красивущего пуделя. Мамой Масяня на полном серьёзе считала домработницу, овчарку – своей старшей сеструхой, а меня – так, никчемни на подхвате, чисто почухать пузико и дать порцию еды.
Потрепав и почесав собак, я зевнула и пошла натягивать сапоги с курткой. Фриду нельзя заставлять ждать, она у меня девушка громкая, может и поорать на весь дом. Прихватила с собой мобильник и уже на улице, когда собака занялась вынюхиванием жёлтого снега, забила в поисковик «Николай Кондратьев».
Результат меня одновременно обрадовал и огорчил.
Коля был жив. Более того, он стал успешным человеком, директором магазина. Который, кстати, тут, за углом… Конечно, именно туда он устроился грузчиком в девяносто первом. В том девяносто первом, когда я взяла с него клятву никогда не связываться с криминалом.
Выходит, помогла. Спасла. Достигла цели.
Радоваться надо.
А мне отчего-то грустно…
Фрида ткнулась носом в мою ногу, пихнула сильно. Я спрятала телефон, потрепала собаку по голове:
- Жопа ты моя. Нагулялась? Пошли домой? Кто хочет кушать?
При этом волшебном слове Фрида оживилась, вывалила язык наружу и замотала хвостом-пропеллером. Мол, о чём толкуем, мамми? Почему ещё не бежим домой?
Бежим, Фридочка, уже бежим.
