Сороковой день недели - Юлия Поселеннова
Придя домой, я уже вдела ноги в тапочки, когда увидела, что Мила трепиться с кем-то по телефону на кухне, Леши нет дома, и решила провести разведку. И действительно, увидела на ее кресле даже не спрятанную мою футболку.
– Это что значит? – спросила я ее, когда она закончила разговор, тыча найденной вещью.
– Ну, она мне понравилась, тебя дома не было, я решила взять поносить, – мило улыбаясь, ответила она.
– А еще что ты мое возьмешь без спроса? – разозлилась я. – А браслет тоже ты взяла?
– Какой браслет? – не поняла Мила, или просто притворилась.
–Кожаный ремешок на руку. Он потом ко мне вернулся с запахом каких-то трав.
– Ой, ну по травам у меня сын специалист. Простой чай не пьет. Не брала я твой браслет. Мне просто тоже Лакримоза в юношестве нравилась, вот я и взяла твою футболку. Честное слово, больше ничего без спроса брать не буду. Давай я ее постираю, я же ее надевала.
– Сама постираю! – ответила я и ушла, захлопнув за собой дверь.
Я могла поклясться, что от футболки идет тот же запах пряностей, но, может, мне просто показалось.
XXV
II
ВИКТОРИАнские страсти
С Сашей то я помирилась, куда я денусь то, но вот мысль о том, что между нами всегда будет стоять его мама, мне как-то мешала спокойно спать. Мне даже сон приснился, что мы занимаемся…ну, вы поняли, чем, а его мама смотрит и советует Саше, как ему лучше делать. Проснулась в холодном поту, не вру. И даже из-за этого пару дней не могла с ним спать. Всякое бывает.
Через неделю он начал доставать меня, когда же я начну искать работу. Я искала, но как-то лениво, потому что у меня была накоплена некоторая сумма, которой мне хватило бы еще на пару месяцев с учетом платы за квартиру и кошачий корм. Но я и без него понимала, что дальше так нельзя.
Когда я в очередной раз начала перебирать содержимое карманов куртки, чтобы повесить ее в шкаф и достать зимнюю одежду, на пол выпала та самая визитка. Я хотела ее выкинуть, но мне подумалось, что стать копирайтером – не такая уж и плохая идея, что я, зря филологический заканчивала?
И я позвонила. Он назначил мне встречу в офисе в 15 часов. Мне показалось, что это все вполне себе невинно и только по-деловому, и полный народу офис поможет мне совладать с некоторыми моими фантазиями, да и, может быть, их и не будет. По крайней мере, разговаривала я с ним спокойно, и сердце предательски не выскакивало, как было при первой встрече.
Но, когда я пришла к нему в офис, оказалось, это небольшой, но красивый, кабинет, как у психотерапевтов, и никого.
– Максим Антонович, вы же говорили, что у вас фирма?
– Да, у меня фирма, но все мои копирайтеры работают на дому, а сюда приходят только тогда, когда нужно уточнить что-то, что нельзя сделать по интернету. Хотите кофе, Виктория? У меня отличный молотый из Абхазии, звучит странно, но он очень вкусный. Дайте угадаю, вы пьете черный без сахара? – все это время он смотрел мне в глаза, как будто пытался прочитать мои мысли.
– Нет, я люблю с молоком. Но вы правы, без сахара.
– Знаете, Вика, я заметил, что люди, как и во всем, в кофепитии делятся на две категории. Одни пьют с молоком и им невкусен черный кофе, другие, наоборот, предпочитают черный. Наличие сахара – не определяющий фактор. Так вот, те, кто любят черный, очень цельные, настойчивые натуры, но частенько неуравновешенные, подверженные агрессии. Они могут быть очень уверены, даже самоуверенны, но стоит кому-то усомниться в их правоте, как они сделают все, чтобы этот человек пожалел о своих словах.
– Как красиво вы говорите, только я-то пью с молоком. Мы то, вторая категория, какие?
– А вы, Виктория, крайне творческие натуры, но иногда с перегибами. Вам нельзя без драм, без них вам невкусно.
Я хмыкнула. Он поставил передо мной дымящийся латте из кофемашины.
– Ну вы же меня пригласили вовсе не кофе пить. И не для того, чтобы меня нанять, разве не так. Что у вас на уме?
Он обошел стул, на котором я сидела, и положил мне руки на плечи. Запах каких-то восточных мужских духов заставил голову закружиться. Или это то самое чувство, что заставило меня тогда, в кафе, так на него смотреть.
– Вика, я старый солдат и не знаю слов любви – вы хоть знаете, откуда это? – он провел рукой по моим волосам. Я кивнула. – Так вот, это так. А в юности, до армии, я писал стихи, и даже печатался, – он наклонился к моей голове. – Ваши волосы пахнут апельсином.
– Это бальзам, – попыталась я освободиться от его рук на плечах, но не вышло. Он так толсто подкатывал, что во мне боролись два чувства – одно была животная страсть к этому мужчине, которая взялась снова ниоткуда, билась в мозгах, затмевая их, заставляла дышать чаще и тяжелее, стремилась к нему телом, а вторая – здравый, черт победи, рассудок, который говорил, что ничего, кроме проблем, от этой связи не будет, у меня есть Саша, и вообще, что это за хрен с горы, который тут меня лапает.
Пока эти чувства боролись во мне, первое, судя по всему, решило победить, когда мужчина наклонился ко мне и стал медленно целовать меня.
– Вы мне еще тогда, в кафе, понравились. От вас шла бешеная энергетика страсти, чувственности. Я ее чую всем телом, – он выпрямился и повлек меня за собой. Я встала со стула и потянулась к нему. Дыхание остановилось, не выдерживая бешеный ритм сердца. Да ну и пусть, умру счастливой. Стоп!
Он начал поднимать мне юбку и тут на него полился горячей латте, прямо на склоненную надо мной голову.
– Вот же сука! – закричал он, отталкивая меня.
– Пейте сами свой абхазский кофе! А я вам не проститутка! – я схватила куртку и вылетела из кабинета, пока мой несостоявшийся любовник жестко матерился и искал полотенце, чтобы вытереть голову и рубашку.
Пульс был зашкаливающий за любые возможные пределы. Я остановилась отдышаться у ларька.
– Можно мне сок за 25, вишневый? – протянула я деньги продавшице.
– Девушка, от кого вы так убегали? Дышите, как стометровку сдавали.
– От себя. – Сказала я, взяла сок и залпом выпила бутылочку.
– От тебя пахнет мужиком! – сказала Мила, войдя вечером ко мне в комнату.
– А то, что половина человечества – мужики, и как-то приходится с этим мириться, тебя не устраивает? – я оторвалась от ноутбука и посмотрела на нее снизу вверх.
Женщина вздохнула так, будто собиралась, задержав дыхание, нырнуть под воду. Потом подошла ко мне ближе и присела
