На закате лета (СИ) - Хилл Алекс

Выхожу из ванной комнаты в одном полотенце и не могу сдержать счастливого удивления. В комнате тихо играет расслабляющая музыка, свет потушен, но у кровати горит торшер, мягко подсвечивая пространство. Давид полностью обнаженный стоит ко мне спиной рядом с мини-баром. Засматриваюсь, как мышцы играют на его спине, когда он двигает руками.

Красивый черт…

Даже слишком…

Он оборачивается, держа в руках два бокала с шампанским, но мой взгляд мгновенно падает вниз. Приоткрываю рот, впечатленная размером достоинства. Теперь понятно, откуда это бешеная самоуверенность.

— Смотрю, ты меня очень ждал, — говорю я, роняя полотенце на пол, и перешагиваю через него, подходя ближе.

— Всю жизнь, — дурманящим голосом отвечает Давид, вытягивая руку вперед.

Он касается холодным стеклом моей груди, и я резко втягиваю носом воздух. Мелкие капельки от лопающихся пузырьков попадают на кожу, и Давид продолжает водить бокалом, вырисовывая загадочные узоры и ловя каждый мой вздох.

— Такая красивая… — тихо произносит он, глядя на мою грудь, а после поднимает голову и протягивает мне бокал. — За тебя, Аврора.

— Может, за нас?

— Нет. За тебя.

Звучит перезвон бокалов. Сердце пропускает удар и добровольно сдается в плен этому удивительному мужчине, доверяясь ему абсолютно и полностью.

Если бы меня сейчас спросили, где бы я хотела провести остаток жизни без возможности уйти, то я бы назвала эту постель. Ночь прошла великолепно. Не без сюрпризов, но все они были настолько приятными, что кроме как подарками судьбы их не назовешь. Давид измотал меня так, что я с трудом вспоминаю, как померкло сознание, утянув меня в сон.

Я открыла глаза несколько минут назад, и до сих пор не могу отвести взгляд от красивого профиля мужчины, что спит на соседней подушке. Мы не спали в обнимку, я этого не люблю. Во сне человек должен быть свободен, должен чувствовать комфорт. Вчера я именно так и сказала, и была понята и услышана.

И пусть между нами около полуметра, рука Давида собственнически сжимает сейчас мою ногу чуть выше колена. Все-таки поймал. И именно это не дает мне пошевелиться, потому что стоит мне хотя бы чуть-чуть сдвинуть ногу, пальцы впиваются в нее, останавливая. Причем Давид даже не просыпается и не открывает глаза, а продолжает тихонько посапывать.

Ну ладно… Надо сделать это быстро. Он и не заметит.

Подвигаюсь к краю и переворачиваюсь на бок, выскользнув из хватки. Уже собираюсь подняться с постели, как со спины на меня ложится тяжелая рука и притягивает в теплые крепкие объятия. Давид утыкается носом мне в затылок, его дыхание щекочет кожу на шее.

— Доброе утро, — хриплым голосом произносит он.

— Доброе, — отвечаю я, получая укол с порцией гормонов счастья. — Отпустишь меня?

— М-м-м… — отрицательно мычит он, обнимая еще крепче.

— Но мне очень нужно.

— Только возвращайся скорее.

— А ты всегда по утрам такой милый? — хихикаю я.

— Только пока окончательно не проснусь, — по-доброму отвечает Давид и целует меня в плечо, прежде чем отпустить.

Поднимаюсь с кровати и качаю головой, улыбаясь. Здорово видеть человека разным. И эта сторона Давида, мягкая, где-то даже похожая на мальчишку, вызывает во мне сильнейший прилив нежности. Что это вообще такое?

Делаю пару шагов вперед, ощущая себя легкой и невесомой, но громкий стук в дверь буквально швыряет меня об пол, потому что я слышу взволнованный голос сестры:

— Рори! Рори, открывай!

— Черт, — тихо ругаюсь я, в панике оглядываясь. — Давид… Давид, — зову его шепотом, напрягая связки.

— Аврора! Я знаю, что ты там! Просыпайся! — не унимается Элла.

Бегу к постели и бесцеремонно трясу за плечи успевшего снова заснуть Давида. Он открывает глаза и пытается вновь обнять меня, но я не даюсь.

— Тебе нужно спрятаться, — настойчиво шепчу я. — Слышишь? Срочно!

— Что? — сонно спрашивает он. — Ты серьезно?

—  Да. Пожалуйста…

— Ро-о-о-ори-и-и-и!

— Она не должна тебя увидеть. Я потом все объясню.

Давид отрывает плечи от матраса и встряхивает головой, хмуря брови. Сон медленно сползает с его лица.

— И куда мне? В шкаф?

— М-м-м… — оглядываю номер и тычу пальцем в направлении ванной комнаты. — Туда! Давай!

Элла вновь стучит в дверь.

Да что случилось-то такого? Мне это не нравится.

Давид встает на ноги и шагает в заданном направлении. Накидываю на плечи халат и толкаю Давида в спину, чтобы придать ускорения.

— Иду-у-у… — отвечаю сестре и закрываю дверь перед носом Давида, успев поймать его недовольный взгляд.

Бегу к входной двери, попутно затягивая пояс на талии. Открываю замок, и Элла врывается в номер, грозно упирая руки в бока. Она оглядывает меня с ног до головы, ее брови медленно поднимаются все выше и выше.

— Ох, черт! Так это правда?! — спрашивает она.

Ариэлла критически оглядывает номер. И я прекрасно понимаю, что она увидит… Пустая бутылка шампанского и два бокала на столике у бара, расправленная постель и две вмятины на подушках, букет цветов... Пытаюсь запихнуть свои шорты, что все еще валяются на полу перед дверью, под шкафчик для обуви, но и это не ускользает от внимательного взгляда сестры. Поджимаю губы, ощущая себя маленькой девочкой, провинившейся перед родителями.

— Я так и знала, что эта поездка пойдет тебе на пользу! — с внезапной радостью вскрикивает Элла и хватает меня за плечи. — Ну и кто он? Какой? Красивый? Местный? Как зовут? У него боль…

В ужасе открываю рот, и Элла перестает меня трясти, вглядываясь хитрым взглядом в мои глаза.

— Рори! — она как в детстве тянет букву «р» в моем имени, что означает — ее распирает от любопытства.

— Как ты узнала? — тихо спрашиваю я, все еще отходя от первичного мандража.

— Я встретила Сережу-менеджера… Он сказал, чтобы я передала тебе поздравления и просьбу в следующий раз быть немного потише. Половина персонала решила, что тебе плохо, но другая половина успокоила волнующихся, потому что догадалась, что тебе было очень и очень хорошо, — выдает, как на духу Элка, подпрыгивая от нетерпения. — Ну! Что за молодец тебя захомутал? Он классный? Если ты так орала, похоже, что очень классный. Давай колись! Как? Че? Может, мы здесь вторую свадьбу сыграем?

Элла, похоже, решила добить меня. Кошусь на закрытую дверь ванной комнаты, надеясь, что Давид не слышал бредней моей сестры, у которой из-за собственной свадьбы уже потекла крыша.

— Он что, еще здесь? — восхищенным шепотом спрашивает Элла и зажимает рот ладонью, сдерживая смешки. — Упс! Что же ты сразу не сказала?

— Да ты бы заткнулась хоть на секунду!

— Ну прости, — без капли сожаления говорит она, потому что мой наезд больше шуточный, чем грозный. — Час дня, между прочим. Я думала, вы уже разбежались. В любом случае, через сорок минут ты должна быть в ресторане. У нас семейный обед.

Я недовольно морщусь, а Элла разводит руками, как бы говоря — ничего не поделать. Она сама уже при параде: милое платье в мелкий цветочек, аккуратно собранные волосы. И даже брови выглядят не так страшно, как вчера.

— Ладно, — киваю я. — Сейчас соберусь и…

— Только замажь эту штуку на своем лице.

— Какую штуку? — спрашиваю я и поворачиваюсь к зеркалу, чтобы проверить.

Из отражения на меня смотрит симпатичная, но испуганная девушка, в которой я с трудом узнаю себя. На голове взрыв, глаза горят, припухшие красные губы тронуты легкой улыбкой, даже кожа, кажется, светится.

— Свое сексуальное удовлетворение, — смеется Элка. — Мама точно заметит. Потом не отвяжешься.

— Все! — усмехаюсь я. — Дуй отсюда, нарушительница спокойствия.

Сестра улыбается мне так, что щемит в груди. Она рада за меня. Этот человечек один из немногих, кто владеет этим магическим приемом, который трогает сердце.

Ариэлла разворачивается и касается ладонью дверной ручки, но вдруг останавливается и смотрит на закрытую дверь ванной комнаты: