Мой босс всегда сверху (СИ) - Хард Софи

Я задираю голову, чтобы посмотреть ему прямо в бесконечно серые глаза.

— А что ты испытывал, когда читал о своих романах с этими дамочками? Признай, они тебя немало завели.

У Воронцова вырывается грудной смех, такой теплый и добрый, что мне хочется, чтобы он смеялся вечно.

— Ты единственная, кто меня завел, милая. Более того, первая и последняя, кто завел меня в загс.

— Ты хоть когда-нибудь думал, что женишься? — задаю я вопрос, который до этого никогда не озвучивала.

Бывший босс пожимает плечами.

— Со стороны, наверное, казалось, что я из тех закоренелых холостяков, но, наверное, да. Когда я увидел то самое письмо в моей почте, то сразу подумал, что пойду до конца. И знаешь, меня эта мысль не испугала.

— Это хорошо, — мягко смеюсь я, — потому что тебе пока стоит привыкнуть к еще одной мысли. Что ты совсем скоро станешь отцом.

Дмитрий внезапно наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Я готов привыкать к этой мысли не один раз.

Наши взгляды встречаются, и меня поглощает нежность. Прижав ладонь к его гладко выбритой щеке, я думаю о том, что едва не потеряла этого потрясающего мужчину из-за простой невнимательности, когда не нашла записку в букете цветов. Но и если бы не эта самая моя невнимательность, мы бы никогда не были вместе, ведь я не отправила бы ему свои наивные фантазии. Мы бы так и продолжили быть начальником и подчиненной, а я никогда не поняла бы, почему он был главным героем всех моих романов. Ответ ведь лежал на поверхности: я с самой первой нашей встречи поняла, что в идеальном мире была бы только с ним. Мне не надоедали бесконечные смены сюжетов и старых как мир завязок, потому что все они вели к одному-единственному финалу.

— Я люблю тебя, — шепчу я, прикрыв глаза. Мы соприкасаемся лбами, и слова уходят прямо любимому в губы.

— Я тебя больше.

Четыре года назад

Мы забронировали столик в одном из лучших ресторанов в центре города, но я все не могу понять, почему немного нервничаю. Я могу вести многочасовые переговоры и общаться с самыми сложными клиентами, но сейчас не могу взять себя в руки.

Тайком окидываю взглядом свою новую помощницу Алису и вижу, что она трясется не меньше меня.

Она еще такая зеленая и неопытная — все старается сделать в лучшем виде и очень переживает, если хотя бы малейшая вещь идет не по плану. Потенциал у нее есть, и мне надо просто-напросто держать руки при себе, если я не хочу, чтобы через пару месяцев она уже забрала документы. Не могу продолжать работать с секретаршами, с которыми переспал. В этом есть что-то… обязывающее. Подумают еще, что им гарантировано продолжение банкета.

С Алисой же все как-то по-другому, что ли. Она привлекает меня не меньше своих предшественниц, но почему-то мысль о том, что ей тоже придется уйти, пугает до чертиков. Когда она пришла ко мне на собеседование, я будто бы встретил старого друга, с которым из-за каприза судьбы расстался на долгие годы. О старом друге, конечно, не думаешь, когда дрочишь в душе, но, предполагаю, мысль в целом ясна.

Я хотел показать ее матери.

Эта навязчивая мысль не отпускала меня всю последнюю неделю, и в конце концов я принял решение устроить небольшой спектакль, потому что в лоб такое сделать не получится.

"Мам, привет, это Алиса, моя новая помощница, и я мечтаю ее оттрахать, как и всех предыдущих, но не хочу, чтобы она исчезла из моей жизни…" Так вы себе представляете этот разговор?

К счастью, моя мать — деловая женщина. Она растила меня в одиночку и была для меня самым главным примером лидерских качеств и уверенности в себе. Мама дала мне понять, что такое настоящая дипломатия и как очаровывать тех, кто, возможно, изначально даже испытывал к тебе неприязнь. Последнее очень помогало привлекать женщин на одну ночь, и, если честно, такой образ жизни уже начинает вызывать отвращение к самому себе. Я что, такой же козел, как и мой отец, который никогда не мог держать член у себя в штанах?

Тогда у меня родился план. Сделаю вид, что у нас с матерью деловой обед, а сам возьму новую секретаршу с собой. Фамилии у нас разные, так что вряд ли Алиса что-то заподозрит, плюс выглядит моя мать для своего возраста просто шикарно.

Я вижу, как она поднимает руку в самом конце зала в знак приветствия, а сама разговаривает по телефону. Когда мы подходим к столику, она откладывает смартфон в сторону и опускает его экраном вниз, давая мне понять, что к моей просьбе относится со всей серьезностью.

— Дарья, — киваю я, и она отвечает мне тем же. — Знакомьтесь, моя помощница Алиса. Сегодня, я так понимаю, мы будем обсуждать немало цифр, и она поможет нам их зафиксировать. Верно, Смирнова?

Испуганно прижав тетрадку к груди, девушка лепечет:

— Конечно, Дмитрий Михайлович. Здравствуйте, Дарья Павловна.

— Очень приятно познакомиться, Алиса. — Мама почти не задерживается взглядом на моей секретарше, но по тому, как она слегка приспустила очки, я понимаю, что она успела ее оценить.

Мы заказываем по чашке кофе, а мама — еще и легкий салат, и какое-то время обсуждаем рабочие вопросы. У наших фирм есть кое-какие точки пересечения, поэтому разговор не полностью выдуманный.

В паузу, следующую за тем, как я прошу у официанта счет, Алиса негромко извиняется:

— Позвольте… Я на одну секундочку, сейчас вернусь. — И направляется в сторону туалетов.

У меня такое ощущение, что все это время я почти не дышал, хотя, возможно, так и было.

— Что скажешь? — спрашиваю я непринужденным тоном, ожидая самых позитивных заключений.

Но недаром эта женщина — моя мать. Она быстро раскалывает этот крепкий орешек.

— Ты спрашиваешь у меня разрешения разбить бедной девочке сердце? Я знаю: ты любишь приключения, но тут совсем другое дело. Она нежная роза, которая только-только готова распустить свои лепестки, а ты собираешься варварской рукой сорвать ее с куста. Я твоя мать и всегда буду любить тебя, но, чтобы заполучить такую женщину, как эта, ты должен сначала измениться сам. Не она должна быть достаточно хороша для тебя, а ты должен быть достаточно хорош для нее. Иначе из этого порочного круга тебе не выбраться, сынок.

Она встает из-за стола, зажимает в зубах незажженную сигарету и на мгновение кладет руку мне на плечо. Ее взгляд полон сочувствия, и это вызывает во мне чисто мальчишеский протест.

Я не просил совета. Я хотел узнать, что она думает об этой девушке.

Алиса возвращается из уборной, и к этому моменту моей матери уже и след простыл.

— Ой, — беспокоится девушка, — а Дарья Павловна уже ушла? Как жаль, не успела с ней попрощаться. Она такая приятная женщина. Вы согласны, Дмитрий Михайлович?

Мыслями я уже далеко.

Мне хочется сказать ей, чтобы носила юбки подлиннее, чтобы перестала делать укладку и краситься. Я хочу, чтобы она оделась как монашка, чтобы я перестал думать о ней и представлять себя с ней…

С того самого момента, как она переступила порог компании, я не нахожу себе места. Уволить ее, пока она на испытательном сроке, — и дело с концом. Но эта мысль еще больнее режет по сердцу, о наличии которого я до недавнего времени и не подозревал.

Я не стану вести себя как моральный урод и собственник и не стану держать Алису у себя, словно собачонку. Она сама должна принять решение. Да, точно. Если она сделает первый шаг, я пойду ей навстречу. Пусть это будет не завтра, а через месяц. Я не стану следовать материнскому совету, у меня совсем другая натура. Если я загораюсь, то горю до конца.

— …Дмитрий Михайлович? — доносится до меня голосок секретарши.

— Давай живее, Смирнова, — отвечаю я на автомате. — Возвращаемся в офис. Мне еще планерку проводить.

Так начинаются три года ада в моей жизни. Так начинаются мои три года рая.