Шэрон Кендрик - В ожидании чуда
Может, дело в том, что до него она не знала мужчин, а девственницы как-то не попадались на его пути? С несвойственной для него прежде интуицией Калик вдруг понял, что с Элени нельзя обращаться так, как с его другими любовницами.
— Элени, — сказал Калик, сам удивляясь мягкости своего голоса.
— Вваше высочество? Калик взял ее лицо в ладони и несколько секунд молча смотрел на нее, взглядом упрашивая довериться ему, а затем медленно — о как медленно! — снова прижался к ее губам.
Его поцелуй был настойчив, но лишь до такой степени, чтобы возбудить ее, но не напугать. Элени поцеловала его в ответ, и Калик едва не позабыл о своем желании не торопить ее.
Ее поцелуй сразу же выдал ее неопытность, но Калик чувствовал, как в ней разгорается желание. Но вряд ли сама Элени подозревала о своей чувственности. Так же как вряд ли отдавала себе отчет, что у нее природный дар в обращении с лошадьми. А разве он имеет право воспользоваться ее чистотой? Конечно, Калик мог бы заставить ее забыться в экстазе, осыпав девушку поцелуями и ласками, но какоето смутное чувство неправильности происходящего остановило Калика.
Он оторвался от ее губ, замечая румянец на ее щеках и потемневшие зеленые озера глаз, услышал ее участившееся дыхание. И осознал, что получил бы гораздо больше удовольствия, если бы Элени — сама! — стала просить заняться с ней любовью. Сама умоляла бы сделать ее женщиной!
— Тебе нравится, когда я тебя целую, Элени? — спросил он.
Элени открыла затуманенные глаза, все еще во власти чудесных чувств, которые вызывал в ней Калик. Какой глупый вопрос он ей задал! И как ей на него отвечать? Что прикосновения его губ вызвали настоящую бурю в ее душе? Что она еще на шаг приблизилась к пониманию того, о чем он сам ей говорил? К наслаждению, которое открывает чувственная любовь между мужчиной и женщиной? Что ее сердце бьется, как у взволнованного зверька, но волнение это приятно и ни с чем не сравнимо и она готова отдать ему не только свое тело, но и сердце, если он того захочет?
Но чтото ее удержало. Вряд ли принц жаждет услышать от нее восторженные излияния чувств. Скорее, он ждет от нее более прагматичного ответа.
— Да, ваше высочество, — выдохнула она, испытывая страстную потребность опустить глаза, чтобы не видеть его черных горящих глаз, устремленных прямо на нее.
Калик и сам не знал, какого ответа он от нее ждал, но ему явно хотелось услышать в ее голосе побольше энтузиазма. Если, конечно, Элени не играла в целомудрие.
Нет, сегодня близости между ними не будет, как бы сильно ему этого ни хотелось. Не будет он ни соблазнять ее, ни принуждать! Он разбудил ее чувственность. Теперь нужно было только набраться терпения и, шаг за шагом, подвести Элени к тому, чтобы она сама предложила ему себя.
— Можешь возвращаться к себе и отдохнуть, — сказал он. — Завтра поговорим о нашей поездке.
Элени несколько секунд молча смотрела на него, как будто переваривая услышанное. Затем она медленно поднялась:
— О… о какой поездке вы говорите, ваше высочество?
— Разве я не сказал? — делано удивился Калик. — Мне нужно отправиться в Европу. Ты едешь со мной.
Глава 7
Элени быстро усвоила, что если его высочество не желает разговаривать, то пытаться втянуть его в беседу — себе дороже. И уж конечно, высокородному принцу не могло даже прийти в голову объяснять мотивы своего поведения.
Она убедилась в этом еще вчера вечером, когда, едва не соблазнив ее, принц Калик затем ошарашил ее объявлением, что они едут в Европу. Элени недоумевала: а ейто что там делать? Однако, когда она попыталась это выяснить, принц просто отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи.
Всю ночь Элени проворочалась без сна в своей удобной постели.
Несмотря на бессонную ночь, поднялась Элени вместе с рассветом. Вычистив сначала денник, а затем и Набата, она оседлала его и отправилась на утреннюю тренировку. Свежий воздух, ветер, свистевший в ушах, когда она на несколько минут предоставила коню полную свободу, немного рассеял ее тревоги и поднял настроение.
Вернувшись на конюшню, Элени накормила Набата, а сама стала потягивать горячий черный кофе, который принес ей один из работников. Захватив с собой кружку и большой апельсин, она устроилась на низкой ограде и стала наблюдать за утренней тренировкой других лошадей, одновременно любуясь поднимающимся за горными вершинами солнцем.
Она не сразу услышала позади себя шаги. А когда поняла, что это Калик, спрыгнула с ограды. Сегодня принц был облачен в национальную одежду — тунику с разлетающимися краями. В глазах принца Калика заплясали смешинки, а рот изогнулся в насмешливую улыбку, когда он понял, что появился в самый неподходящий момент — подбородок Элени был выпачкан апельсиновым соком. И почти сразу он нахмурился, так как на Элени опять была ее изношенная одежда, в которой она сюда прибыла. Впрочем, принц быстро позабыл об одежде, снова увидев перед собой эти невероятные зеленые глаза и влажные и блестящие от сока губы. Его пронзила вспышка желания.
Ни одна женщина не могла бы выглядеть такой соблазнительной и невинной одновременно.
— Доброе утро, Элени, — первым нарушил он молчание. — Как прошла ночь после первого рабочего дня на новом месте?
Элени слегка поклонилась.
— Доброе утро, ваше высочество, — поздоровалась она, намеренно игнорируя его второй вопрос.
— Как Набат?
Разговор о лошадях Элени только приветствовала.
— Думаю, ему очень нравится ему новый дом, — честно сказала она.
— Я только что видел одного из конюхов. Помоему, он пытался с ним подружиться. — Увидев, как вытянулось у нее лицо, Калик не удержался от улыбки. — Или ты хочешь, чтобы Набат признавал только тебя, а, ящерка?
Элени упрямо тряхнула своей косой.
— Набат и так признает только меня, — негромко, но решительно заявила она.
— Просто тебе нравится так думать, — возразил Калик. — Нет, я уверен, что он выделяет и, возможно, будет выделять тебя из всех других людей, но ему придется привыкать быть без тебя. — Его голос зазвучал суше. — Ты не забыла о том, что я сказал тебе вечером?
Перед ее глазами почемуто возник образ полулежащего на подушках Калика. Его вопрос звучал весьма двусмысленно, так как они много о чем говорили вчера. И что делали… Точнее, что делал Калик, а она ему позволяла…
Элени почувствовала, как ее лицо медленно заливается краской.
— Ваше высочество, — растерянно прошептала она. — Я не могу поехать в Европу… Я хочу сказать — с вами, ваше высочество. — Голос у нее дрогнул.
