Мишель Смарт - Любовный ультиматум
– Всего три часа, – мягко сказал он, присев на корточки рядом с ней.
Она кивнула, часто заморгала и откашлялась.
– Мне захотелось подышать свежим воздухом. Я вернусь, если ветер усилится.
Павел напомнил себе, что Эмили – взрослая женщина. Если она хочет торчать на холодном ветру, это ее дело. Однако она напоминала ему ребенка. Растерянного ребенка.
Он опустился рядом с ней на коврик, который она положила на скамейку.
Сначала она не замечала Павла, глядя на звездное небо. После долгого молчания она заговорила:
– Когда я была маленькой, мама сказала мне, что звезды – это наши умершие предки, которые смотрят на нас.
– Хорошая легенда, – осторожно ответил он.
– Я хочу, чтобы это было правдой. Я хочу верить, что она на небе и смотрит на всех нас. – Эмили плотнее завернулась в одеяло. – Вы спрашивали, почему я пошла в индустрию моды.
Павел кивнул, хотя Эмили этого не видела, а по-прежнему смотрела на небо.
– Из-за нее. Это был способ проводить время только с ней. Она любила всех нас, но очень много времени тратила на лечение депрессии у папы и старалась ограничить его влияние на меня и Джеймса. Иногда мне ее не хватало. Мы запирались в ее кабинете, моделировали и шили себе одежду. Я уговаривала ее поступить в колледж моды, в котором я училась, и она говорила, что когда-нибудь, возможно, туда и поступит. А теперь уже слишком поздно. Она никогда не будет там учиться. Конец всем мечтам.
– Когда она умерла?
– Три месяца назад.
Ее ответ показался Павлу ударом в грудь. Три месяца? Это означает, что Малкольм Ричардсон лишился жены всего за несколько недель до того, как пропали деньги из компании…
Павел потерял мысль, когда почувствовал, что Эмили подалась вперед, обхватила руками колени и уткнулась в них лицом.
Он долго смотрел на ее подрагивающее тело, а потом коснулся рукой ее спины. Эмили вздрогнула. Он подумал, что она прогонит его, но она прижалась к нему и опустила голову ему на грудь. Ее слезы падали на его обнаженную кожу.
Павел никогда не ощущал себя таким беспомощным. Он просто гладил ее по спине. В его голове беспорядочно кружились мысли. Всего три месяца.
– Я так по ней скучаю. – Эмили едва переводила дыхание. – Не могу поверить, что она умерла. Я хочу ее вернуть.
Что он мог ей сказать? Ничего.
– Когда ей поставили диагноз, мы поняли, что она проживет недолго. Но все произошло так быстро. Семь месяцев. У нас было только семь месяцев.
– Что с ней случилось? – тихо спросил Павел, бережно касаясь рукой ее головы.
Эмили с трудом выдавила:
– У нее был прогрессирующий бульбарный паралич.
– Что это такое?
– Разновидность заболевания двигательных нейронов. Очень жестокая болезнь… – Она умолкла.
– Поэтому вы брали столько отпусков? – спросил Павел. У него засосало под ложечкой. Он предполагал, что отпуска Эмили связаны с депрессией ее отца. Он не имел ни малейшего представления, что она переживала на самом деле.
Она прижалась к нему:
– Я должна была быть рядом с ней. Оставалось так мало времени. – Эмили не могла больше говорить, ее душили слезы.
Узнав диагноз матери, Эмили работала словно на автопилоте. После ее смерти она жила точно так же. Она не плакала после похорон, слишком беспокоясь за здоровье отца, горевавшего по женщине, которую они все обожали.
– Я хочу задать вам вопрос… – Павел говорил нежно и успокаивающе, гладя ее по голове. – Умирая, ваша мать знала, как сильно вы ее любите?
Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его лицо скривилось, Павла переполняли эмоции. Она кивнула в ответ, по-прежнему не в силах говорить.
– Значит, вы все успели, моя милая. – Он пальцем коснулся ее щеки, его серые глаза затуманились от эмоций. – Я знаю, у вас было мало времени. Но ваша мать, зная, как сильно вы ее любите, получила величайший подарок, какой вы могли бы ей подарить. Вам хватило времени, чтобы сделать ее счастливой.
Несмотря на собственную боль потери, Эмили услышала печаль Павла. Она непроизвольно подняла руку и прикоснулась к его лицу. Щетина на его подбородке была шероховатой на ощупь – невероятно успокаивающее ощущение.
Эмили передвинулась так, чтобы ее щека оказалась на его плече.
– Вы думаете о своем отце? – спросила она.
Стиснув зубы, Павел кивнул.
– У меня не было шанса с ним попрощаться или… – Откинув голову назад, он посмотрел на небо, снова затянувшееся облаками. – Я не сказал ему, что он для меня значил.
– Мне жаль, – прошептала Эмили.
Он посмотрел на нее сверху вниз – на его обычно спокойном лице читалось беспокойство.
Мать Эмили умерла при ней, и Эмили до последнего держала ее за руку. Рядом была вся ее семья.
А Павлу остались только сожаления. Эмили чувствовала его боль так же остро, как собственное горе.
Она понятия не имела, как долго они просидели, глядя друг на друга. Он касался рукой ее головы, а Эмили гладила его покрытый щетиной подбородок. Она хотела его поцеловать и ощутить вкус его полных и решительных губ. Судя по участившемуся дыханию Павла и огню в его взгляде, он хотел того же самого.
Он опустил голову в тот момент, когда Эмили подняла подбородок. Их губы на миг соприкоснулись. Он выдохнул в ту же секунду, когда Эмили сделала вдох, только теперь поняв, что сидела затаив дыхание.
Она отстранилась, чтобы посмотреть в его лицо.
Когда их губы вновь встретились, Павел обнял ее сильными руками и принялся страстно целовать. Ее руки против воли поднялись и обхватили его широкие плечи.
Время остановилось. Они чувствовали только друг друга, целуясь жадно и порывисто. Рука Павла спустилась по спине Эмили. Он коснулся ладонью ее бедра, прикрытого одеялом. Эмили впервые подумала, что Павел наверняка замерз на холодном ветру. Она сидит, укрывшись одеялом, а на Павле только шорты.
Начался дождь.
– Мы должны вернуться в дом, пока не заработали пневмонию, – сказала она, высвобождаясь из его рук.
Павел не заметил, что начался дождь. Он перестал чувствовать холод.
Один поцелуй, и он забыл обо всем. Забыл о собственном здоровье.
Впервые начиная с пятилетнего возраста ему было наплевать на себя самого. Как, черт побери, это случилось?
Эмили слезла с его коленей. Павел даже не помнил, когда она на них уселась. Вставая, она пошатнулась, и он схватил ее за руку, предотвращая ее падение.
– Спасибо, – пробормотала она, отступая назад с широко раскрытыми печальными глазами, потом повернулась и ушла в убежище.
Взяв коврик со скамейки, Павел последовал за ней. Эмили скрылась в ванной комнате. Оставшись один, он глубоко вздохнул и постарался собраться с мыслями.
Он еще никогда не чувствовал такого сильного желания. Эмили не была похожа на женщин, с которыми он обычно развлекался. Она слишком естественная, живая. И уязвимая.
