Мой босс из ада (СИ) - "Anyuta"

— И почему вы отключили телефон? — продолжал он. — Вы не представляете, как я волновался. Мне нужно было многое сказать вам. В том числе и то, что я повел себя как последний идиот.

Сказав это, он внимательно посмотрел на меня, и от его взгляда по коже побежали мурашки. А на душе почему-то стало хорошо-хорошо. Идиот. Надо же, какое чудесное слово. И, кажется, мы в первый раз в жизни пришли к полному согласию. Мне даже не хотелось оспаривать это его высказывание.

Между тем все фрукты прошли процедуру тщательной очистки, и Глеб Юрьевич растерянно оглянулся по сторонам.

— Дайте, пожалуйста, какую-нибудь тарелку, — попросил он.

Он что, действительно рассчитывает, что я сейчас с аппетитом накинусь на фруктовое ассорти? Я скептически окинула глазами возвышающуюся на расстеленном полотенце горку.

— Не стоило так волноваться, — пожала я плечами, но все же полезла в посудный шкаф. — Я же понимаю, что для вас необременительная интрижка с секретарем — дело обычное. Вы-то, конечно, не ожидали, что вы у меня… что для меня… в общем, вы поняли… Но и не делайте из этого трагедию, — закончила я, выуживая из серванта самое красивое блюдо. Розовое, с райскими птичками, которое Анна Венедиктовна использует только по особенным случаям.

— Вообще-то у меня не бывает, как вы выразились, интрижек с секретарями, — сказал он, взявшись за фарфоровый краешек и не спуская с меня глаз.

— А что же тогда было вчера? — от неожиданности я совершенно забыла отпустить расписную посудину в распоряжение своего шефа.

— А вы не секретарь, вы ходячая катастрофа, — заявил он, выдернув у меня из рук фарфоровый раритет Анвает. И поддерживать его можно только одним способом: быть рядом с этим сильным и невероятно красивым мужчиной.

Голова закружилась. Казалось, даже райские птички покинули свои насиженные места на блюде и принялись исполнять вокруг нас затейливый танец. Я не поняла, в какой момент снова оказалась на руках у своего босса.

— Куда? — тихо спросил он.

Я махнула рукой в направлении своей спальни. Опыта у меня, конечно, маловато, но, надеюсь, я правильно поняла его вопрос.

Через минуту мы полностью обособились от остального мира, надежно закрыв дверь комнаты на замок. Мы продолжали целоваться, и я чувствовала, как его руки скользят по моей спине, ласково и нежно, все настойчивее и требовательнее. Вот ладони спустились чуть ниже, проведя по бедрам, вот вернулись выше и проникли под кофточку, коснувшись кожи, заставив меня шумно выдохнуть.

Неожиданно он остановился.

— Постойте, но у вас же температура. Может, нам не следует? — он окинул меня обеспокоенным взглядом.

Я вздохнула и в очередной раз призналась:

— Нет у меня никакой температуры. Я просто не хотела сегодня идти на работу. Я не знала, как после всего, что случилось, буду… — нет, это невозможно! Ну как ему всё объяснить?

— Яна, — осторожно сказал он. — А вы бы попробовали иногда говорить правду. Не обязательно часто. Но время от времени. Для разнообразия…

Вот как он так умеет все испортить?

— А вы бы, Глеб Юрьевич, попробовали ее иногда молчать. Тоже, знаете ли, полезное умение.

И он тут же воспользовался моим советом, совершенно молча продолжил меня целовать.

Теперь я прекрасно понимала, что такое тонуть в объятиях. Сильные и нежные одновременно, они заставляли меня забыть обо всем на свете и снова и снова окунаться в них с головой. Это было прекрасно, и мне хотелось, чтобы это длилось бесконечно долго.

В это раз он был предельно, невыносимо нежен. В его руках я таяла, окончательно теряла связь с реальностью. И совершенно не хотела ее находить.

20

Глеб ушел поздно вечером. Сразу после того, как Анна Венедиктовна закончила воспитывать чьего-то наверняка несуществующего племянника. Возможно, он остался бы со мной на всю ночь, но очень сложно поместиться вдвоем на узенькой тахте. Да и сосредоточиться на любовных утехах не так уж и просто, когда за дверью то и дело раздаются шаркающие шаги Анны Венедиктовны, а из гостиной раздаются стенания очередной сериальной героини. Хорошо хоть, что «Адская кошка» к тому времени закончилась. Заверения о пользе кастрации явно были бы не к месту.

Я проводила его до двери и заслужила еще один долгий нежный поцелуй.

— Раз уж решила поболеть, на работу не выходи, — распорядился шеф, когда мы, наконец, оторвались друг от друга. — Сиди дома, ешь печенье и фрукты. Набирайся сил.

И он окинул меня таким взглядом, что сразу стало понятно, для чего конкретно мне нужно восполнять энергетические запасы организма. Уж точно не для того, чтобы перепечатывать по десять раз дурацкие договоры и носиться по лестнице, встречая курьеров. Или для этого тоже?

— Есть шеф! — я вытянулась по струнке и взяла под воображаемый козырек.

Я закрыла дверь за своим нежданным гостем и побрела в свою уже не совсем девичью комнатку. Погрузиться в воспоминания, тонуть в нежности — вот таков был мой несложный план.

Но не тут-то было!

— Ну? — из гостиной высунулась голова Анны Венедиктовны. Ее глазки блестели совершенно не по-старушечьи.

По всему было понятно, что она жаждала подробностей. Но делиться ими у меня не было никакого желания. Уж лучше я оставлю их для себя, чтобы как следует покопаться, оставшись наедине.

— Вот, начальник заходил проведать… — как можно более равнодушно сказала я, пятясь в свою комнату.

Но если кто-то подумал, что моя квартирная хозяйка удовлетворится таким объяснением, тот очень плохо ее знает. На следующее утро меня ждало настоящее испытание. Анна Венедиктовна даже пропустила очередной выпуск «Адской кошки».

— Хороший апельсин, — говорила она, снимая с фрукта яркую оранжевую шкурку. — Да и мужчина вроде неплохой.

— Нормальный, — кивнула я.

— Это для него ты тогда как фифа вырядилась? — не сдавалась упрямая старушка. — Помнишь, я тебе еще брошку свою давала?

Она с гордостью посмотрела на меня, уверенная, что ее украшение сыграло не последнюю роль во всей этой истории, и я теперь просто обязана поделиться с ней мельчайшими подробностями взаимоотношений с мужчиной, сраженным этой красотой.

— Спасибо вам большое, — ответила я. — Мне это здорово помогло.

К вечеру концентрация Анны Венедиктовны в пространстве достигла пропорции, не совместимой с жизнью. По крайней мере, с такой, которую хотела сегодня вести я, — спокойной и размеренной, где ничего не мешает предаваться мечтам.

Нет, в малых дозах моя квартирная хозяйка была очень даже приятной женщиной, но желание обладать информацией, превратило ее в монстра. Милого, доброго, но все же очень докучливого. Я предприняла попытку забаррикадироваться в своей комнате, но это дало только временную передышку.

Стоило мне остаться одной, как мысли унеслись за несколько станций метро от квартиры. Туда, где строил свою империю мой неподражаемый босс. Интересно, как он там без меня? Кто варит ему кофе? Как он справляется с кучей звонков? В порядке ли входящие и исходящие документы? Ктонибудь догадался полить цветы? Нет, без меня там точно все придет в упадок.

Я закрыла глаза и представила, как теперь сложится наша офисная жизнь. Воображение рисовало мне картину, где я, расстегнув верхнюю пуговку на блузке, захожу в кабинет с дымящейся чашкой кофе в руках. А Глеб жадно сморит на мое декольте, решительно убирает в сторону напиток и прижимает меня к себе. Так нежно, словно я — контракт на миллиард долларов. Хотя нет, еще нежнее. Потом рывком сбрасывает все бумаги со стола и…

— Яночка, а я пирожков напекла, пойдем чайку попьем, — раздался в самый интересный момент из-за двери голос неугомонной Анны Венедиктовны.

Нет, так продолжаться не может. Пора заканчивать с этим «воспалением хитрости». Тем более что и мой организм уже довольно ясно намекал, что сил он набрался вдоволь и не прочь хорошенько их потратить в компании одного симпатичного босса.

Так что следующим утром я надела лучший из строгих костюмов, тщательно сделала макияж и понеслась в поликлинику.