Карла Неггерс - Предчувствия знойного лета

8

Этой ночью Макси сидела с книгой на коленях и смотрела на страницы, но букв не различала. Роман с Дэвидом Уилсоном во всех отношениях был бы очень подходящим вариантом. Он купит гостиницу у стариков, они уйдут на покой, а она, Макси Хантер, станет партнером и совладелицей Хантер-Ин. Она любила Дэвида, конечно, не романтической любовью, но, вероятно, в жизни и любви есть более важные вещи, чем романтика. Макси закрыла книгу и подумала о Картере, который спал в комнате напротив. «Он и в подметки не годится Дэвиду Уилсону. Какой-то бездумный, неаккуратный, неартистичный и совсем бесчувственный человек. Привлекательный». Макси пожала плечами. «Подумаешь. Большое дело. Да и что значит „привлекательный“? Продюсер и режиссер театра. Плохого театра», — пробурчала она. Его очарование действовало на нее просто магически. И он пускает его в ход, когда это ему нужно. Положив книгу на тумбочку, Макси выключила свет и закончила войну со своими мыслями. Она не была влюблена в Картера Ричардсона больше, чем в Дэвида Уилсона, но она безнадежно, безмерно и совершенно некстати была пленена им.

«Я и, наверное, не менее пятнадцати миллионов других женщин», — пробормотала Макси и закрыла глаза.

На следующее утро Картер стоял во дворе в шортах и футболке, ожидая, пока появится Макси. Она тоже была в шортах и футболке, поэтому не могла найти предлог разминуться с ним, когда он уверенно сказал:

— Вот, тоже хочу к вам присоединиться. Решил похудеть.

Макси удивленно приподняла брови, но постаралась не выдать себя даже взглядом. Было и так абсолютно ясно, что худеть ему совершенно нет необходимости. Шорты и футболка, свободно болтавшиеся на его теле, говорили сами за себя.

— Три мили, так я понимаю? — спросил он, так как Макси все еще молчала. — Я давненько не бегал, но думаю, вы не заставите меня краснеть.

Макси вздохнула. Деваться было некуда, жаль только, что волосы не причесала.

— Ну, хорошо, побежали. Сколько миль вы обычно бегаете?

— Двадцать миль в неделю, — произнес он в замешательстве.

— А разминку вы сделали? — спросила Макси, когда они выходили на дорогу.

— Я сделал десять приседаний, если вы это имеете в виду.

— Не совсем, но если вы так обычно разминаетесь, то ладно. Дэвид считает, что такие упражнения полезнее выполнять после пробежки. А мне кажется, что нет никакой разницы. Ну что? Готовы?

— Я думаю, да.

И они устремились по дороге, выбежали на шоссе и понеслись рядом друг с другом. Воздух был чист и свеж, и Макси ощущала аромат шиповника, растущего вдоль каменной ограды. Она подумала, что в такой ответственный день Картер мог бы заняться и более важными делами.

Он как будто услышал ее мысли и спросил:

— Вы придете на премьеру?

Макси только сжала губы. Она уже приняла решение, и даже эта пробежка с Картером ничего не изменит. Нет, она не забыла ни его грубость, ни его поцелуи, ни сарказм, ни даже свою уверенность, что он испортит Шекспира.

— Нет, — сказала она, продолжая размеренно бежать.

— Но почему?

— Мне надо уехать.

— Лгунья, — констатировал Картер, не прерывая бега. — Всю эту неделю вы ни на секунду никуда не выходили вечерами. Вам и сегодня никуда не надо. Почему вы не хотите сказать правду? Думаете, я не добьюсь ее от вас, Макси Хантер? Какими бы ни были ваши глупые причины, уверяю, что вам не удастся испортить мне этот важный для меня день.

От такого нахальства Макси едва не сбилась с темпа, но решила ответить тем же.

— Ах, так, — начала она, чувствуя, что дышать становится труднее. — Поскольку все, что делает Картер Ричардсон-младший — ерунда, я абсолютно уверена, что из пьесы Шекспира он ничего хорошего сделать не сможет.

— Ловко придумано, — ответил Картер, не сбивая ритма бега и дыхания. — И что же я конкретно сделал такого, что можно назвать «ерундой»?

— Да все, что бы вы ни делали.

— Мне кажется, что если человек видел хотя бы одну слабую постановку, он не будет тратить время и деньги, чтобы посмотреть другие, особенно если ему надо тащиться в такую даль, как на Бродвей. А вы что же, видели все мои постановки?

Они миновали кукурузное поле, и Макси ускорила бег, как бы стараясь убежать от пытливых вопросов Картера.

— Нет, — ответила она с надеждой, что он отстанет.

Но он не отстал.

— Тогда, какие же?

Они приближались к старому вязу, и Макси ощутила усталость.

— Ни одной, — произнесла она, вложив в слова столько достоинства, сколько могла.

— Вы сказали «ни одной»? — настойчиво спросил Картер, без устали следуя рядом. — И, тем не менее, не посмотрев ни одной моей работы, вы твердите, что все мои постановки — ничего не стоящий мусор? Очень умно!

Не говоря ни слова, Макси повернула обратно. Через мгновение Картер догнал ее. Никаких объяснений ей давать не хотелось.

— Некоторое время я жила в Нью-Йорке и очень много про вас слышала.

— Так, значит, вы судите обо мне по сплетням. Это впечатляет.

Макси бросила на него взгляд и заметила, что и у него на лбу появились капли пота. Она уже вся вспотела, но, несмотря на это, продолжала бежать.

— И что же вы делали в Нью-Йорке? — спросил Картер.

— Так, ничего особенного, — ответила она и, пожалуй, на этот раз не солгала.

Картер бежал позади, но Макси знала, что он совсем не устал. Она старалась поддерживать темп бега, но колени ослабевали. Картер держал нить разговора в своих руках, и это ее раздражало.

— У вас великолепные ноги, — как бы делая ей комплимент, сказал Картер. — И это невзирая на разные гольфы.

Макси промолчала. Но колени у нее ныли все сильнее и сильнее.

— Немного тонковатые, — продолжал он, — но даю голову на отсечение, с такими ногами можно рекламировать чулки или обувь. Вы никогда об этом не думали? О, конечно, нет. Такая чистая, свежая, почти святая, Макси Хантер никогда, никогда не дойдет до такой позорной, мирской вещи, как съемка в коммерческой рекламе. Такая гадость. — Он сделал паузу, и Макси слышала его твердый и уверенный бег сзади себя. — Кажется, вас пошатывает, Макси. Не волнуйтесь, я не столкну вас в кусты.

Он поравнялся с ней.

— Ну что? — Бег его совсем не утомлял.

— Чего «что»?

— Так вы придете на премьеру? Макси откашлялась, пытаясь выиграть время. Картер бросил ей вызов, но отступать она не собиралась.

— Может быть, — постаралась ответить она более спокойным тоном.

— Оставить вам место на моем пледе?

— Нет, спасибо.

— У вас явно мазохистские наклонности, дорогая Макси. Я предлагаю вам место рядом с собой, вы мечтаете об этом, но отказываетесь? Почему?