Влада Орлецкая - Резюме сердцеедки

Не открывая шторы, Соня села на диван и поставила бутылку на журнальный столик. Потом отвернула пробку и хлебнула прямо из горлышка.

С Деминым у них все кончено. Впрочем, сейчас она даже не могла с уверенностью сказать, что между ними что-то было. Все, что угодно, но не любовь. Что-то даже менее забавно, чем когда она гонялась за ним по ресторанам и ночным клубам. Совсем не забавно. Так что же все-таки было? Они прожили вместе девять месяцев, а сейчас она ушла от него. Так долго добивалась — и ушла.

Соня глотнула еще мартини, потом откинулась на спинку и закрыла глаза. Она чувствовала усталость. Нет, не физическую… Она просто устала жить. Так все надоело, опротивело, обрыдло… Самой себе она была в сто раз противнее, чем Демин.

Она была такая наивная, решила, будто Стас переменился, когда он предложил ей жить вместе. То, что он не собирается изменять своим холостяцким привычкам, стало ясно уже через неделю. Даже дней через пять, ибо, когда наступили выходные, он вдруг заявил, что ему как-то скучновато и необходимо развеяться. И ушел. И не позвал ее с собой. Она, естественно, сделала попытку выяснить отношения, но он не стал ничего ей объяснять. Просто спокойно сказал, что если ее что-то не устраивает, она может уйти. Никто ее силой не держит. И она это проглотила. Потом смирилась. Одна сидела дома вечерами, а нередко и ночами. Ждала его, как брошенная собачонка.

Почему она мирится со всем этим, она не знала. И зачем ей все это в конечном итоге надо — тоже. Соня помнила только о том, что ей уже тридцать один, что все прежние кавалеры разбежались — вернее, она сама их разогнала, и ждать большой, но чистой любви уже не приходится. Время ушло.

Однажды она не выдержала и тайком от Стаса пришла к ресторану, где проходила вечеринка для сотрудников его фирмы. Понимая, что не может как ни в чем не бывало войти внутрь, Соня стояла на улице и, как нищенка, пялилась в высокое окно на веселящуюся толпу. Демин клеился к какой-то красивой молодой сотруднице. Соня вернулась домой и всю ночь прорыдала на кухне. А он заявился только на следующий день к вечеру, усталый и довольный, как кот после мартовского загула.

Из-за всех этих переживаний у нее не ладилось с работой. В конце концов Лилия Вадимовна, потеряв терпение, вызвала Соню к себе для серьезной беседы. Лиля всегда ее ценила и не стала так уж распекать. Это был скорее разговор по душам. В итоге шефиня предложила ей взять отпуск на месяц или хотя бы недели на три и как следует отдохнуть, ибо выглядела Соня и впрямь неважно.

Она воспрянула духом: можно уговорить Демина поехать развеяться куда-нибудь за границу. Например, в Хорватию. Он и поехал. Без нее. Сказал, что им необходимо немного отдохнуть друг от друга. Соня предложила проводить его в аэропорт, но он отказался — мол, что зря мотаться и жечь бензин. Соня все равно поехала — тайком, как раньше, — и видела, как он прошел на регистрацию вместе с той самой молодой и красивой сотрудницей.

Соня даже не особенно удивилась, ибо самое грандиозное свое поражение пережила гораздо раньше и уже ничто не могло ее шокировать. Она по-прежнему контролировала его переписку с вымышленной Маргаритой, и когда ей все это наскучило, решила разоблачить Демина. Как-то вечером он сидел за своим ноутбуком, а она тихонько подкралась сзади… Стас вдруг разволновался, как школьник, которого строгая учительница застала у двери девичьей раздевалки, и Соня поняла, что он писал в этот момент очередное письмо. Она все ему рассказала и даже продемонстрировала, открыв свой электронный почтовый ящик, письма от него на имя Маргариты. Ей хотелось уязвить его, доказать, насколько она умна и изобретательна и как ловко она обвела его вокруг пальца.

Лучше бы она этого не делала. У Стаса было такое лицо, словно его постигло самое большое разочарование в жизни. Он с полминуты изумленно смотрел на Соню, будто видел ее впервые, и только качал головой, лишившись дара речи от ее выходки. А потом произнес с нескрываемым презрением:

— Ну ты и ду-у-ура…

Выражение превосходства мигом исчезло с ее лица. Она ожидала чего угодно, только не этих обидных слов.

Она убежала в ванную и там разрыдалась, открыв воду. Когда она решилась выйти из своего убежища, Демина в квартире не было. Он ушел, по-видимому, в какой-нибудь бар и вернулся глубокой ночью омерзительно пьяный.

Собственно, именно тогда их отношения окончательно зашли в тупик, и Соня должна была сама уйти от него. Но она не ушла. А Стас, как ни странно, ее не выгнал, и все вроде бы осталось по-прежнему. И вот он уехал в отпуск. Без нее. Со своей красивой и молодой сотрудницей.

Соня достала из сумки несколько упаковок с таблетками. Журнальный столик покрывал слой пыли. Она отыскала тряпку и не спеша тщательно вытерла стеклянную столешницу. Потом вдруг что-то вспомнила и стала набирать телефонный номер.

— Надь… привет… Я тебя не отвлекаю?

— О, Сонечка, привет! — воскликнула Надежда. — Ты куда пропала? Не звонишь, не появляешься…

— Да знаешь, некогда. Все дела семейные, — уклончиво ответила Соня. — Надь, я вот что звоню… Скажи мне, как у тебя с усыновлением?

— Да никак, — упавшим голосом произнесла Надя.

— То есть все по-прежнему упирается в деньги?

— Ну конечно… сама ведь знаешь… Деньги есть — Иван Петрович, денег нет — дерьмо и сволочь…

Для Надежды это была больная тема. Вот уже года два или три она пыталась усыновить грудничка, но у нее ничего не получалось. Собственно, ей сразу назвали сумму — пять тысяч долларов. Если она, конечно, хочет иметь здорового ребенка. Больного — хоть сейчас, и бесплатно. Ритуля сказала тогда, что это еще по-божески, она, мол, слышала, что берут и десять, и пятнадцать. Пять — куда ни шло. И Надя копила деньги. Та же Ритуля, правда, говорила ей, что можно взять ребенка и постарше, и вообще зачем ей, Надежде, младенец при ее-то занятости. Она просто не представляет себе, что такое грудничок и сколько с ним хлопот. Но Надежда не слушала. Она копила и ждала своего часа.

— Надь, не огорчайся, я дам тебе денег, — сказала Соня.

Надя даже растерялась.

— О-ой, Сонечка, ну зачем?.. Тебе что, деньги девать некуда? У тебя же кредит.

— Ну и что. Тебе сейчас деньги нужнее. У меня осталось сто тысяч от ипотечного взноса. Они твои.

— Сонь, но мне не надо так много. У меня есть накопления. Хватит и пятидесяти, я добавлю… Нет, вообще это ни к чему.

— Сама подумай, тебе нужно будет содержать ребенка, кормить, одевать… Если ты отдашь все до копейки за усыновление, на что потом будешь жить? В общем, бери и не выпендривайся.

Надежда помолчала, как будто приходила в себя от такого неожиданного подарка, а потом произнесла, все еще колеблясь: