Иви Феррари - Медсестра из Райминстера

— Ты мог бы и не приглашать меня, — ответила я сердито.

Он усмехнулся:

— Но я тебя все же пригласил! Хочешь еще кофе, Дженни?

Пока он заказывал, у меня появилось время собраться с мыслями. Мне было одновременно и досадно, и весело оттого, что его приглашение основывалось на такой удивительной случайности. Но все эти размышления разом оставили меня, когда в дверях появился высокий мужчина под руку с эффектной блондинкой.

Дэвид Коллендер и сестра Пиннок!

Мне захотелось провалиться сквозь землю или по крайней мере спрятаться под стол, но доктор Коллендер уже заметил меня, и его удивленный взгляд перешел на Тома Арджайла. Они сели за два столика от нас, и мне была хорошо видна торжествующая улыбка Пиннок. Том предложил мне попробовать датское пирожное, и я, опустив пылающее лицо, принялась ковырять вилкой в массе взбитого крема на тарелке, не представляя себе, как я со всем этим справлюсь. Мое горло словно свело судорогой. Я чувствовала себя почти больной. В памяти живо всплыли подробности моего нелепого отказа от приглашения Дэвида Коллендера. И вот теперь Пиннок заняла мое место.

Том, пребывая в счастливом неведении относительно смены моего настроения, рассказывал что-то о своей бывшей невесте Эврил.

Я сделала вид, что ем, и попыталась сконцентрироваться на том, что он мне говорил, но помимо своей воли не упускала из виду ничего, что происходило за другим столиком. В конце концов я не выдержала такого напряжения.

— Ты не возражаешь, если мы уйдем? — спросила я Тома. — Тут становится слишком многолюдно.

Том был удивлен, но галантно согласился. Когда мы шли к выходу, он впервые заметил Дэвида Коллендера. К моему ужасу, он остановился у их столика и завел нескончаемый разговор о различиях между рентгеновским и хирургическим отделениями. Неожиданно он спросил:

— О, прошу прощения, вы, наверное, знакомы с Дженни? То есть с сестрой Kapp.

Доктор Коллендер мрачно кивнул и представил Пиннок, которая одарила Тома сахарной улыбкой. Тем временем Дэвид иронически взглянул на меня, и в его взгляде я ясно прочла поздравления с успехом у первого красавца клиники.

Я отвернулась, переполненная немым, так неожиданно навалившимся на меня горем. Я была в таком состоянии, что не заметила даже, как мы вышли из бара. Сознание того, что Пиннок разделит с Дэвидом остаток вечера, причиняло мне почти физическую боль. После этого я уже не в силах была притворяться, что все в порядке, и Том Арджайл, вероятно, сильно скучал в моей компании. Мы возвращались в больницу почти молча. Перед тем как выйти из машины, я сказала:

— Слушай, Том, я боюсь, что сегодня вечером я была противной, как мокрое одеяло. Прости меня и не обращай внимания, ты тут совершенно ни при чем, просто у меня есть кое-какие личные причины для плохого настроения.

— А, значит, вот в чем дело! — От моих слов ему явно полегчало. — А я уж начал думать, что на тебя так подействовало то, что я тебе сказал.

— Конечно, нет. Я же не до такой степени толстокожая. Мне жаль, что Эврил обошлась с тобой так дурно… В общем спасибо за кофе и за вечер.

Он дружески помахал мне рукой. Что ж, он получил свое: провел со мной вечер, убедился, что я не могу заменить ему Эврил, и наверняка нашел меня невероятно скучной особой. Я и не надеялась на что-то иное.

Я чувствовала себя очень тоскливо и испытывала желание поплакать, когда поднималась по лестнице в свою комнату. Мне хотелось поскорее остаться наедине со своими мыслями. Но едва я ступила на верхнюю ступеньку, как меня буквально осадили любопытствующие медсестры, жаждущие услышать о пикантных подробностях моего свидания.

— Ну, каким он был?.. Он целовал тебя?.. Куда вы ходили?.. Ну же, Kapp, расскажи нам, как все было!

Разозлившись, я продралась сквозь их толпу к своей двери и, обернувшись к ним, сказала:

— Вы напоминаете мне стаю дряхлых стервятников! Если вы думаете, что я дам вам поминутный отчет о моем вечере, то вы сильно ошибаетесь. Расспросите его самого, раз вы такие любопытные, — если сможете!

Я кинулась в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Снаружи до моих ушей долетели их возмущенные и разочарованные возгласы. В другое время я бы весело над всем этим посмеялась, но вместо этого я вдруг кинулась в кресло и разревелась.

Они, вероятно, слышали мои всхлипывания и, несомненно, принялись выдумывать всевозможные скандальные объяснения моего поведения. «Ну и пусть», — подумала я.

Если бы они узнали, что я плачу из-за Дэйва Коллендера, я бы, наверное, умерла от стыда. Но меня абсолютно не волновало, что они могут подумать обо мне и Томе Арджайле.

Я провела в постели несколько бессонных часов. Тот долгий взгляд доктора Коллендера, каким он одарил меня в первую минуту нашей встречи в баре, глубоко проник в мое сознание. Я не могла избавиться от воспоминаний о нем, хотя и старалась изо всех сил. Я очень хотела, чтобы он увидел меня с Томом Арджайлом, и эффект от этого превзошел все мои ожидания, но теперь я горько сожалела об этой сцене. Я продемонстрировала ему свою независимость, показала, что предпочитаю ему другого мужчину, и этим увеличила и без того невыносимо большое расстояние, разделявшее нас. А Пиннок тем временем, не обращая внимания ни на какие слухи, спокойно наслаждается его компанией…

На следующее утро нашу пациентку миссис Лавлок, поступившую в клинику с переломом голени, нужно было отвезти на рентген, и мне поручили сопровождать ее.

Миссис Лавлок была симпатичной, приятной в обращении женщиной, постоянно беспокоившейся о своих детях и стремившейся поскорее вернуться домой. Я всеми силами старалась ее ободрить. Том Арджайл, который принял нас, тоже высказался оптимистично. Занимаясь своим делом, он то и дело поглядывал на меня и в результате дважды перепутал номера требуемых снимков. Удивленная его рассеянностью, я обратила его внимание на инструкции, написанные старшей сестрой.

— О, простите, сестра, я забыл… Сюда, миссис Лавлок… Так, вздохнули поглубже! Задержите дыхание!.. Достаточно. Сестра поможет вам добраться до коляски.

Он открыл нам дверь, помогая выехать. Я улыбнулась ему в знак благодарности, и его взгляд встретился с моим, выражая несомненное восхищение. И тут я поняла, что, кажется, Эврил не занимает больше его мысли — ее место заняла я.

Миссис Лавлок посмотрела на меня и улыбнулась.

— Он очень симпатичный мальчик, сестра. Похоже, вы ему тоже нравитесь.

— Да уж, не родись красивой, а родись счастливой! — сказала я, смеясь. Это была любимая присказка моей мамы.

Линда помогла мне завезти коляску в палату.

— Везучка! — сказала она мне свистящим шепотом. — Как ты ухитрилась его охмурить?