Кэтрин Мэллори - Нежная победа

— Вы, вероятно, не в себе! Почему вы решили, что мое тело реагирует на вас?

Он мягко рассмеялся:

— А вы считаете — нет?

Страх и желание, одновременно, он увидел в глазах Робин. Кровь жарко билась в ее венах. Она ненавидела его власть над собой, но в этот момент, как никогда в своей жизни, хотела, чтобы он целовал ее. С легкой улыбкой в уголках губ он наклонил голову и смял ее губы своими. Их прикосновение пронзило ее словно пламя.

Она застонала.

— Почему ты так настойчив?

— Ты знаешь, почему. Никто из нас не может удержаться.

Его губы снова и снова встречались с ее губами, и Робин чувствовала, как пламя охватывает ее, угрожая спалить все на своем пути.

— Стюарт, ты меня с ума сводишь! — Она едва переводила дух.

— А разве ты возражаешь? — искусительно прошептал он.

Робин не нашлась, что ответить, и он, не колеблясь, снова пошел в атаку. Его рот вновь овладел ее ртом со сладкой решительностью. Вначале он целовал ее медленно и размеренно, мягко удерживая девушку своей чарующей силой.

Смешанный со свежим запахом ветерка, аромат мужчины подействовал на нее как эликсир. Пока его губы продолжали соблазнительные исследования, Робин отчаянно жаждала вновь почувствовать близость Стюарта. Ощущение этой могучей груди, едва касающейся ее сосков, и его бедер, слегка подталкивающих ее бедра, было сумасшедшим. Она обвилась вокруг него и притянула к себе.

Целуя прикрытые глаза девушки, он сдавленно засмеялся.

— Я думал, твое тело не реагирует на меня, — прошептал он.

Бесполезно было что-либо опровергать. Стюарт снова целовал ее, и она потерялась в ощущении его влажных, блуждающих губ и его языка.

Казалось, это продолжалось вечность. Когда наконец он полностью подчинил ее своей власти, девушка почувствовала себя словно частичкой этого мужчины. Робин понимала, что он делает. Стюарт демонстрировал свое полное господство над ее волей. И теперь, когда ему это удалось, она уже никогда не сможет успокоить себя удобной мыслью, что в ее власти контролировать свое влечение к нему.

Робин давала себе отчет, что никогда раньше у нее не было такого сильного желания сдаться мужчине. Она самоотреченно отвечала на его поцелуи, ее язык яростно боролся с его языком. Когда Стюарт сжал ее своими бедрами, рык вырвался из его горла, и девушка застонала, не отрываясь от его губ, когда сильная рука начала ласкать ее грудь. Его большой палец стал теребить соски под бюстгальтером и блузкой. Она бессильно извивалась от удовольствия. Ее пальцы утонули в непокорных волосах и все сильнее притягивали его к себе.

Робин знала, что теперь полностью принадлежит ему. Она не имела ни малейшего понятия, куда ее заведет такая покорность, но ей было все равно. Существовал только этот момент и все поглощающая потребность в этом мужчине.

Затем одним головокружительным движением он оторвался от нее.

С какой-то немыслимой отчужденностью стоял Стюарт позади Робин, опершись одной рукой о ствол дерева и наблюдая за выражением ее лица.

Она могла представить себе, что он видит: женщину, терзаемую желанием. Робин тяжело дышала, ее полураскрытые влажные губы трепетали. Вырвавшись из этого потока удовольствия, Стюарт почти физически ощутил ее боль. Ее глаза умоляли о продолжении.

Он улыбнулся и покачал головой:

— Нет, на этот раз я только открыл в тебе огонь, который воспламеняется от одного прикосновения. Я еще не могу позволить тебе сгореть.

Робин была ошеломлена чувством нереальности. Никогда раньше ее рассудок не отступал перед чувствами. В первый раз она встретила мужчину, во власть которого она так безропотно себя отдала.

— Тебе всегда удается так легко добиваться женской покорности? — выдохнула она.

Он легко рассмеялся и оттолкнулся от дерева.

— Ты говоришь так, словно для меня это так привычно!

— А разве нет?

Он с любопытством посмотрел на нее.

— Нет, хотя я не жду, что ты этому поверишь. Правда, однако, в том, что пока я не стал богатым, преуспевающим музыкантом, женщины обращались со мной как с отверженным.

Робин не знала, что и ответить на его откровенность. Да и может ли женщина сопротивляться такому взгляду и очарованию?

Они пошли к дому.

— Непохоже, что ты веришь мне, — заметил Стюарт, — но это правда. Еще подростком я был парией из-за происхождения.

— Ты имеешь в виду Норт-Энд? — спросила она. На ходу она стала постепенно приходить в себя и обретать дар речи. — Уже двадцатый век, и эти вещи ничего не значат.

— Сейчас тебе легко говорить, но что сказали бы твои родители, если бы ты, будучи еще девчонкой-подростком, заявилась домой с неотесанным парнем, который изъясняется на наречии Норт-Энда?

— Я… — Она остановилась, стараясь представить ситуацию. — Я не знаю.

— Зато я знаю! Они бы ужаснулись, — сказал он. — Понимаешь, всегда были девочки определенного типа — девочки из частных школ, в юбках из шотландки и в гольфах, — которые были вне моей досягаемости.

— Ты имеешь в виду, такие, как я?

— Да… — Он рассмеялся. — Хотя трудно представить такую безукоризненную красавицу, как ты, в гольфах! Как бы то ни было, я мечтал о тех девочках, когда поступил в университет, но я их мог заинтересовать, только если бы прилетел с Марса!

Робин прекрасно понимала его: она выросла и ходила в школу как раз с тем типом девочек, о которых он говорил. Они нередко бывали жестоко высокомерны по отношению к любому, кто не достиг равного с ними социального положения и благополучия. В чувствительном юношеском возрасте такого рода унижение ощущается особо сильно.

Робин и Стюарт, не торопясь, прошли по освещенной солнцем поляне, и оно согрело ее тело через тонкую хлопковую блузку, а затем они снова оказались в прохладной тени.

— Минуту назад ты признался, что тебя тянет ко мне, — проговорила она небрежно. — Может быть, тебя потому и влечет ко мне, что я напомнила тебе тех девочек, перед которыми ты преклонялся в юности?

— Может быть, — сказал Стюарт рассеянно. Они снова подошли к заросшей калитке, и он смотрел на цветущую лозу.

Так вот почему этот супермен предназначил ее себе как объект соблазнения! Для него она была реальной женщиной из его фантазий, неосознанная замена тех девочек, которые третировали его много лет назад! Конечно, он не сказал об этом прямо. А ведь его тон действительно был легким и шутливым.

Но за небрежными шутками часто скрывались более глубокие тайны, и она готова была побиться об заклад, что сейчас именно такой случай. Весь день он обращался с ней так, словно испытывал свою мужественность. К чему бы этому любимцу фортуны, который, несомненно, потерял счет женщинам, уделять такое внимание ей, если не для того, чтобы доказать что-то самому себе?..