Памела Кент - Шанс для влюбленных

— Вы не думаете, что он каким-то образом догадался о приезде своей сестры? — предположила Ким.

Миссис Фабер покачала головой:

— Очень маловероятно. И, кроме того, Траунсер сказала, что он был в прекрасном настроении, когда приехал. Она видела его из галереи и наблюдала за тем, как он поздоровался с вами. Она была просто поражена, ведь он разговаривал с вами в холле, а потом пригласил к себе в кабинет… а его кабинет — это святыня! Интересно, вы сами понимаете, какая вам была оказана честь?

Ким улыбнулась. Ей не было нужды волноваться о Нериссе и о том, сколько пройдет времени, прежде чем она узнает, что ее брат вернулся. Пока Траунсер постоянно пребывала на страже интересов своей хозяйки, ничего не могло остаться незамеченным в Мертон-Холл.

— Действительно, мистер Фабер, казалось, был рад вернуться, — признала она. — И кстати, собаки были в полном восторге от его приезда.

Миссис Фабер загадочно улыбнулась:

— О да, собаки очень привязаны к Гидеону. Не смотрите на то, как он с ними обращается. Может показаться, что он гонит их от себя, но он их обожает… Приезжая в Мертон, он думает в первую очередь о них. Если бы Пиблс плохо заботился о них в его отсутствие, он уволил бы Пиблса. — Миссис Фабер с видимым трудом поднялась на ноги и позвонила, зовя Траунсер. — Я решила поужинать с вами внизу сегодня вечером, — объявила она. — Если вам придется сидеть за ужином и слушать, как Нерисса с Гидеоном переругиваются с противоположных концов стола, вы будете чувствовать себя очень неловко. И поскольку моя внучка собирается почтить нас своим визитом, мне надо привыкать свободнее передвигаться по дому… чтобы поддерживать мир.

Ким пришла ей на помощь, так как она слегка покачивалась, опираясь на свою трость с серебряным набалдашником, и спросила, стоит ли причинять себе столько неудобств, если миссис Фабер отвыкла не только обедать внизу, но и даже ходить по коридорам второго этажа.

— Усилие, чтобы подняться по лестнице, тем более что вы давно этого не делали, может оказаться для вас чрезмерным, — заключила Ким; она вдруг поняла, что миссис Фабер поразительно слабая, с костями хрупкими, словно птичьи лапки. Казалось, в ее жилах совсем не осталось хорошей, горячей крови. Будто ее кровь стала такой же нежно-пурпурной, как и ее воспоминания, и не могла с прежней силой бежать по венам, так же как и ее воспоминания вряд ли пробудят большой интерес в людях, даже если когда-нибудь и попадут на страницы книги.

— Чепуха, дорогая моя, — твердо сказала миссис Фабер и взглянула на Ким со странным выражением в глазах. — Совершенно очевидно, что вы еще до конца не оценили потенциалы моей семьи. Я уверяю вас, их реакция не похожа на реакцию нормальной семьи, и за это они винят меня… Я была не очень хорошей матерью, когда они были маленькими, и Гидеон зол на меня за это! Теперь, когда они готовы вцепиться друг другу в горло, я должна выступить в роли судьи… Это мой долг как матери, которая однажды уже подвела их. Как бы то ни было, дорогая моя, им об этом ни слова, хорошо? — И она улыбнулась так, словно начинала получать удовольствие от происходящего.

Пришла Траунсер и подставила хозяйке руку, чтобы та оперлась на нее по дороге в спальню. Ким хотела остаться и предложить свою помощь, но Траунсер отпустила ее дружелюбным взмахом руки, прошептав:

— Оставьте хозяйку мне, мисс! Я провожу ее вниз, в гостиную, а если понадобится, на руках отнесу ее обратно наверх, когда придет время! Я и раньше так делала, когда на ее косточках было еще побольше мяса, и сегодня это будет просто. Не волнуйтесь, мисс.

Но Ким волновалась. Все эти длинные коридоры, а потом еще и лестница… Не считая волнения от перспективы ужинать внизу. Она подумала, не стоит ли ей сказать Гидеону Фаберу, что его матери не следует позволять так напрягаться. Но потом поняла, что не сможет больше смотреть в глаза миссис Фабер, если сделает это. По-детски сияющие серые глаза будут обвинять ее в обмане доверия. Непростительном обмане.

Кроме того, ей показалось, что миссис Фабер с огромным нетерпением ожидает этого ужина…

Ким оделась в свое черное кружево; спускаясь по лестнице, она оставляла за собой тонкий цветочный аромат духов, которыми позволяла себе пользоваться по вечерам. Она ожидала найти в гостиной миссис Хэнсуорт и ее брата, бросающих друг на друга гневные взгляды. Чего она никак не ожидала, так это обнаружить там Монику Флеминг, восхитительную в серебристом парчовом костюме для коктейля, с широким жадеитовым ожерельем на шее и красивыми серьгами из того же камня в ушах, неторопливо потягивающую мартини у камина. Рядом с ней стоял Гидеон Фабер, истинный внимательный хозяин, спокойно улыбаясь и поднимая свой стакан, словно он только что произнес тост.

— Должна заметить, что ты слегка непредсказуем, — сказала Моника, когда Ким входила в комнату. — Не видишь тебя неделями, а потом вдруг звонит телефон, на другом конце провода — ты и требуешь немедленного повиновения твоим желаниям. «Приходи на ужин сегодня вечером», — говоришь ты… И конечно же я, бедное безвольное существо, прихожу! Нет, я не спорю, не обвиняю тебя в пренебрежении и ни в чем не упрекаю тебя! Я просто все бросаю, в спешке переодеваюсь и несусь к своей машине. И вот я здесь! — заключила она, встречаясь с ним глазами и удерживая его взгляд.

Гидеон низко склонился перед ней. Его глаза, смотрящие поверх кромки стакана, были непривычно яркими.

— И выглядишь так же потрясающе, как и всегда, — уверил он ее.

В ее глазах мелькнула издевка.

— А ты помнишь меня, Гидеон? — спросила она. — Или ты просто решил закатить вечеринку, потому что приехала твоя сестра?

Нерисса сидела в углу длинного мягкого дивана с таким видом, словно происходящее ей было совсем не по душе, и размышляла о чем-то, сосредоточенно рассматривая бокал с вишневым ликером.

— Я хотел отпраздновать неожиданный визит сестры, — сухо произнес Гидеон, — и, естественно, ты была первой, о ком я подумал, когда мне пришло в голову, что небольшая вечеринка не повредит! Следующим был Боб Дункан, — признал он. — Он присоединится к нам с минуты на минуту, если его смокинг вернули из прачечной. Боюсь, его я тоже застал врасплох. Он собирался провести тихий вечер, когда я позвонил ему, и, собственно, был в ванной.

— Бедный Боб! — воскликнула Моника. — Ты действительно самый непредсказуемый и невнимательный к другим человек, Гидеон, — обвинила она его. Но было ясно, что она в восторге, что в данном случае его невнимательность к другим проявилась в форме желания видеть ее.

— Думаю, ты незнакома с мисс Ловатт, — заметил Гидеон, в то время как Ким в нерешительности застыла посреди комнаты. — Она приехала, чтобы помочь моей матери написать мемуары.