Элен Эрасмус - Опьяненная любовью

Джексон улыбнулся.

— Для сверхбогатых номера соединяют, для среднезажиточных — наоборот, вот и весь фокус.

— Вы сказали, что привезли посылку от тети. — Элен злилась на себя за то, что скованна, что не может преодолеть робость и что чувствует себя ребенком рядом со столь привлекательным, большим и взрослым человеком. А она-то, дуреха, мечтала, что наступит когда-нибудь момент и она подойдет к этому великолепному мужчине, положит руки ему на грудь и снизу вверх потянется в ожидании поцелуя.

Пока же руки Элен, сжимающие пакетик с ночной рубашкой, были неприятно влажными от волнения, глаза метались в растерянности, а ноги будто приросли к полу.

Заметил ли Джексон ее состояние, или просто по вежливой привычке, но он спокойно взял ее за руку и помог преодолеть те несколько метров, что отделяли Элен от мягкого кресла. Она послушно пошла за ним, послушно позволила снять с себя куртку.

— Присядьте, мисс Олдфилд.

Села. Затравленно взглянула на гостеприимного хозяина и не смогла выдавать из себя ни слова.

— Мисс Олдфилд, вы…

— Называйте меня, пожалуйста, просто Элен.

— С удовольствием, — обрадовался он. — Но только если вы с той же легкостью поменяете мистера Джексона на Филиппа.

— Да, Филипп.

— Вот и прекрасно.

Джексон с воодушевлением выдал предельную степень оптимизма. И с чего, спрашивается?

— Вы знаете, Элен, мне очень приятно, что вы здесь. Обстановка горнолыжного курорта вполне допускает некоторое отступление от лондонских условностей. А кстати, где ваш спутник?

— Он не спутник, — мрачно откликнулась Элен. — Он совершенно случайный попутчик.

— Правда? — Снова Джексон нашел повод порадоваться. — Ну и очень хорошо, что вы отважились прийти. Нам же есть о чем поговорить, не правда ли?

— Поговорить? Нет, нет, мистер Джексон, — всполошилась гостья.

— Филипп, — подчеркнуто строго поправил он.

— Бога ради, не надо сегодня никаких разговоров, Филипп! Если можно… А то мне придется вам что-то отвечать, в чем-то убеждать, чего доброго, еще и оправдываться.

— Как там на улице? — ослабил напряжение разговора Джексон.

— О, прекрасно! Погода великолепная.

— Завтра будет еще лучше, — поспешно заверил собеседник.

Замолчали. Первым нашелся Филипп. Продолжил эксплуатацию спасительной темы погоды.

— В это время года здесь практически не бывает плохой погоды. Солнце каждый день.

Господи, о чем бы они говорили, если б не было этой вечной темы?

— Я давно уже не видела такой красоты, — отозвалась Элен. — И никогда не ощущала себя в такой степени частью этого необъятного мира.

Он с интересом взглянул на девушку, чем еще больше смутил ее.

— Простите, я что-то слишком красиво стала говорить.

— Красивое чувство потребовало красивых слов, — бросился на выручку Филипп. — Это же так естественно… Выпьете что-нибудь?

Ну что ж, еще один проверенный способ уйти от предметного разговора.

— Могу предложить виски, джин. Или это крепковато для девушки?

— Пожалуйста, немного джина и много тоника.

Филипп стал колдовать над бокалами. Она молча следила за его ловкими движениями, за тем, как манипулировали руки, как бугрилась мускулами спина. Каждое движение Джексона лишь подчеркивало его притягательную силу, что смущало Элен новизной испытываемых ею душевных и физических переживаний.

Филипп вручил наконец гостье бокал, и, взяв свой, опустился в кресло.

— За вас, прекрасная незнакомка!

— Так уж и прекрасная, так уж и незнакомка, — усмехнулась девушка.

Он, казалось, был рад и такому ее немногословному участию в разговоре.

— Ну, насчет первого уж разрешите судить мне, а насчет второго… Вы для меня пока еще мисс Икс, — сообщил Джексон и пригубил бокал.

Элен еле сдержала улыбку. Если бы этот человек знал, как долго он сам в их бесконечных домашних разговорах просуществовал как мистер Икс!

— Да, Элен, вот посылка от леди Монт.

Он взял с полки аккуратный сверток и протянул девушке. Та поблагодарила и положила сверток рядом с собой на кресло, но тут же снова взяла пакет в руки.

— Вы позволите, я взгляну? Может быть, что-то срочное…

— Конечно, конечно.

В том нервном состоянии, в котором находилась сейчас Элен, у нее никак не получалось ловко вскрыть бандероль, бумага рвалась мелкими полосками. В посылке оказались две книги и какие-то мелочи, а сверху лежал сложенный вдвое лист почтовой бумаги.

Записка Барбары начиналась фразой, написанной меленькими буквами по-французски: «Здесь я все вру, правду найдешь в книге о Шекспире на странице 125».

Элен невольно рассмеялась. Джексон обернулся к ней, возможно, предполагая, что его посвятят в причину столь неожиданного веселья. Девушка пробежалась глазами по строчкам послания и улыбнулась Филиппу.

— Вы произвели на тетю очень хорошее впечатление.

— Не может быть! — всерьез запротестовал тот.

— Ну что вы! Тетя врет только в особых, специально оговоренных случаях, а тут она вот что пишет: «Мистер Джексон произвел очень хорошее впечатление. Он, возможно, излишне категоричен в выражении своего мнения, но это, думаю, говорит о его принципиальности и любви к правде и вообще о цельности натуры». И так далее. Все письмецо занимает строк двадцать, из которых половина посвящена вам.

— Элен, поверьте на слово, я не заслужил и половины этой половины.

— «Он, возможно, излишне категоричен…» Что же вы такое наговорили старушке, мистер Джексон?

— Филипп! — решительно поправил он.

— Так что же Филипп Джексон сказал моей тете? — лукаво улыбнулась Элен, с удовольствием замечая, что успокоилась и разговор ее уже не тяготит. Если так дело пойдет, то прямо сегодня можно будет приступить к операции «Долой ложь!». И начать надо с признания о мифическом ребенке…

— Ваша тетя, уж простите меня, довольно странная особа.

Улыбаясь, Элен кивнула в знак полного согласия.

— Может быть, я вторгаюсь в запретную тему, но считаю, что ей ни в коем случае нельзя доверять воспитание ребенка. Бог знает, кого она вырастит!

— С чего это вы решили?! — искренне возмутилась Элен. — Еще как можно! И с какой стати вы взялись судить об этом? Мои родители поначалу придерживались такого же мнения, но потом убедились, что были не правы. И вообще я не желаю обсуждать моих близких с едва знакомым человеком!

— О, Элен! Прошу прощения. Я понимаю, насколько для вас болезненна эта тема…

— Нет, вы не понимаете, насколько для меня болезненна эта тема!

Она резко встала, схватила неаккуратно распакованный сверток, перебросила через руку куртку и бросилась к двери. Остановить Элен было невозможно уже хотя бы потому, что она ни за что не показала бы Джексону злые слезы, которые текли по ее щекам. Элен знала, что он помчится за ней, поэтому кинулась не вниз по лестнице, а вверх. Здесь и провела те недолгие минуты, которые потребовались Джексону для того, чтобы убедиться: гостья исчезла.