Ким Лоренс - Блондинка? Брюнетка? Рыжая!

— Ты окончательно отвергаешь меня? — с дрожью в голосе спросил Франческо.

Эрин повернулась к нему лицом и внимательно посмотрела в глаза. А ведь он не притворяется, его на самом деле заботит ее уход.

Франческо подошел ближе.

— Как ты жила одна, Эрин?

Она непонимающе смотрела на мужа.

— Ты так похудела! На тебя смотреть страшно, милая!

— Не смотри, — Эрин отвернулась.

Она еще не догадывалась, к чему он ведет.

— Тебе необходимо показаться доктору.

— Я совершенно здорова.

— Здоровые люди выглядят иначе. Ты не просто худа, у тебя синяки под глазами, лицо стало бледным. Я беспокоюсь за тебя, детка.

— Уверяю тебя, со мной все в порядке.

— Да ты вот-вот в обморок упадешь!

— Что ты придумываешь, Франческо? К чему весь этот разговор?

— Меня восхищает твоя выдержка, любимая! Таких непоколебимых женщин мне еще не приходилось встречать.

— Я равнодушна к лести, и тебе должно быть это известно.

— Я знаю, что она тебя злит… Ну вот, ты опять побледнела. Что с тобой?

— Франческо, меня очень трогает твое беспокойство, однако оно совершенно излишне. Я не больна… И прекрати этот допрос! Он мне неприятен.

— Я тебя услышал, дорогая. Но не могла бы ты ненадолго присесть?

— Хорошо, если для тебя это так важно, — Эрин опустилась на самый край кресла. — Может быть, ты наконец расскажешь, Франческо, зачем ты все-таки приехал?

— Это очевидно. Я приехал, чтобы убедить тебя прекратить бракоразводный процесс. С нашими отношениями нельзя поступать так безжалостно.

— Это не я сейчас поступаю с ними безжалостно, ты сделал это гораздо раньше меня.

— Эрин, прошло достаточно времени, я думаю, мы оба успели остыть и спокойно обдумать наши поступки. Уверен, из-за сомнений ты не спишь ночами.

— Ошибаешься. Тут не о чем думать, Франческо. Решение уже принято, и оно меня вполне устраивает.

— Но оно основано на ошибочных предположениях. Разве это тебя не смущает?

— Меня смущает то, что ты захотел меня видеть только после того, как получил бумаги о разводе. До этого момента тебя, вероятно, тоже все устраивало. Я не желаю числиться твоей женой, не будучи ею в действительности.

— О! По-твоему, я должен был бежать за тобой до аэропорта и умолять вернуться?

Эрин не смогла сдержать улыбки.

— Нет, ты не должен мне ровным счетом ничего, Франческо. Я ушла, ты меня не остановил, не догнал, не вернул обратно. Значит, я правильно поступила. Осталось сделать последний шаг — развестись официально. И я прошу тебя не мешать мне.

— Ты, как всегда, весьма последовательна в своих действиях, милая. Но я не хочу тебя терять.

— Ты сам не знаешь, чего хочешь, Франческо. Когда ты решил сделать меня своей, ты вел себя совершенно иначе. Теперь же все твои доводы звучат неубедительно. Я не верю, что нужна тебе.

— Тебе кажется, будто я перестал тебя хотеть? Поэтому ты так расстроена, милая?

— Прекрати называть меня любимой, милой, деткой! Это звучит нечестно, как будто ты играешь какую-то не очень приятную для тебя роль, — потребовала Эрин.

— Ты стала такой нервной, Эрин. Я беспокоюсь за тебя, — почти равнодушно произнес Франческо.

— Вместо того, чтобы искать причину проблемы в себе, ты приписываешь мне какие-то непонятные недостатки. Пусть даже я нервная, но это не меняет сути дела.

— Почему ты отказалась поговорить со мной тогда? Упаковать вещи и уехать — это не лучшее решение, ты так не думаешь?

— Это просто смешно! Как ты можешь требовать от меня подобного спокойствия? На моих глазах мой муж целует другую женщину и не возвращается домой ночевать… Если бы я повела себя иначе, скажем менее импульсивно, это бы означало, что ты мне совершенно безразличен.

— Приятно слышать, — Франческо самодовольно улыбнулся. — Меня удивляет другое: ты всегда казалась мне такой уверенной в себе девушкой, что могло пошатнуть твою уверенность? Всего лишь какой-то нелепый поцелуй?

— Ах! — Эрин всплеснула руками. — Слава богу, я поняла наконец причину твоего разочарования. Видимо, я должна была накинуться на эту блондинку, вырвать ей с корнем все волосы и выцарапать глаза, но вместо этого я предпочла уйти и освободить тебя от своей персоны. Выходит, если следовать твоей логике, это я допустила промах, а не ты…

— Да нет, я вовсе не это имел в виду… Странная ты, Эрин!

В ответ на реплику Франческо она рассмеялась.

— Давай проясним вот что, — предложил Франческо, наклоняясь к Эрин. — Когда мы женились, ты допускала мысль о том, что наш брак — явление временное? Я хочу услышать честный ответ. Ты вообще считаешь, что мужчина может быть всю жизнь верен своей жене?

— Когда я выходила за тебя, я почему-то не задумывалась о лжи, изменах и разводах. Если бы я хоть на миг об этом подумала, а это стоило сделать, то, наверное, не согласилась бы стать твоей женой, Франческо. Мне казалось, я знаю о тебе достаточно для того, чтобы связать с тобой свою судьбу. Я ошибалась…

— А у тебя самой совесть чиста? Ты никогда ничего не утаиваешь, тебе всегда можно доверять, на все сто, не так ли?

— Ты на что-то намекаешь, Франческо?

— На твою беременность!

— Что?

— Ты слышала, Эрин! Ты беременна и скрываешь это от меня. Ты утаила от своего собственного мужа, что ждешь ребенка. По-моему, весьма тяжкий проступок, дорогая. — Франческо был зол.

— Как ты об этом узнал? Отвечай!

— Все тайное рано или поздно становится явным…

— Не умничай! Откуда тебе стало известно?

— На эту мысль меня навел звонок из женской консультации. Я расспросил секретаря и, как отец малыша, получил всю информацию. Вот из-за чего я здесь, а вовсе не из-за раздела имущества.

— Они не имели права говорить тебе это! Это частная информация! — возмутилась Эрин.

— Вот такие мы все нехорошие, Эрин. И именно в этом враждебном мире тебе приходится жить. Мне очень жаль.

— Меня не задевают твои подколы, — Эрин старалась держать себя в руках.

— Не важно. Предлагаю поменяться ролями. Теперь я буду обвинять. Как ты считаешь, мой спонтанный проступок против твоего сознательного… Кто из нас подлее, милая Эрин?

— Ты бы все узнал. Я собиралась сказать тебе о ребенке сразу после развода, — сухо ответила ему она.

— Благодарю за честность. Ты привыкла всегда добиваться своей цели, не так ли? Ты решила: ребенок будет твой, и только твой, мое участие в его жизни не предполагается. Я должен безоговорочно принять такое положение дел? А если я стану упираться, несмотря ни на что, пожелаю быть отцом собственного ребенка, ты покинешь страну, изменишь имя?