Элеонора Глин - Причуды любви

— Бог мой, я и забыл! — воскликнул Тристрам. — Ну, да у меня теперь масса времени, так что пойду к нашему фамильному ювелиру — кольца у него старомодные, но камни хороши.

Они распрощались, и молодой человек, вскочив в таксомотор, помчался к ювелиру, чувствуя, что во всем его существе растет возбуждение, как во время охоты на львов.

ГЛАВА VIII

Когда графине Шульской доложили о приходе лорда Танкреда, она сидела в гостиной своего дяди.

В этой строгого вида комнате в чисто французском стиле было очень мало мебели, но каждая вещь представляла собой произведение искусства. Здесь не замечалось никаких следов женского влияния — все было чопорно и стиль строго выдержан. Зара нарочно выбрала эту комнату, она хотела, чтобы встреча их была непродолжительна и холодна.

Лорд Танкред подошел к Заре с решительным выражением на своем красивом лице. Зара поднялась к нему навстречу и поклонилась, но не протянула руки, и потому его рука, которую он, было, поднял, чтобы поздороваться с ней, беспомощно опустилась. Зара ничуть не желала облегчить ему положение — она, как всегда, молчала. Она даже смотрела не на него, а в окно, за которым лил дождь, и лорд Танкред только сейчас заметил, что глаза у нее не черные, а темно-серые.

— Вы, конечно, понимаете, зачем я пришел, — наконец начал он.

— Да, — ответила она.

— И, естественно, знаете, что я хочу жениться на вас, — продолжал он.

— В самом деле?

Он стиснул зубы — да, с ней трудно было говорить!

— Что ж, событие хорошее для вас, если вы действительно его хотите.

Это звучало ничуть не утешительно и к тому же было очень неожиданно.

— Да, действительно хочу, — тем не менее подтвердил он. — Двадцать пятого октября… с вашего позволения.

— Я уже согласилась, — сказала Зара и стиснула руки.

— Можно мне присесть около вас и поговорить? — спросил он.

Она указала ему на кресло в стиле Людовика XVI, стоящее напротив, а сама взяла небольшое кресло и села по другую сторону камина.

Так они сидели, она — глядя на пылающие угли, а он — глядя на нее. Мрачный свет умирающего дня падал прямо на Зару, и лорд Танкред мог отлично рассмотреть ее. «Как женщина с таким чувственным лицом может быть такой холодной?» — в изумлении спрашивал он себя.

Великолепные волосы Зары сверкали медью при двойном освещении от камина и из окна, а ее необыкновенная белая кожа уже сама по себе являлась искушением. Безумное желание поцеловать ее охватило Танкреда — никогда еще, кажется, его так не влекло ни к одной женщине.

— Ваш дядя сказал мне, что завтра вы уезжаете и вернетесь за неделю до свадьбы. Мне хотелось бы, чтобы вы не уезжали, но это, видимо, необходимо, чтобы заказать приданое?

— Да, это необходимо.

Тристрам встал, потому что не мог усидеть на месте — страшное возбуждение охватило его. Он облокотился о камин совсем рядом с Зарой, и мгновение страстно пожирал ее взглядом. Она подняла глаза и когда увидела выражение его лица, черные брови ее вдруг сдвинулись и выражение бесконечного отвращения появилось на лице.

Итак, это уже явилось так скоро! Он, следовательно, такой же, как и все мужчины, — отвратительное чувственное животное. Зара знала, что ему хочется поцеловать ее, — поцеловать женщину, которую он совсем не знает! Жизненный опыт не научил ее относиться снисходительно к мужским инстинктам. Целая область в отношениях людей была ей отвратительна. Где-то в подсознании она чувствовала, что ласки могут быть приятны, если любишь — страстно любишь, но когда они являлись только выражением влечения пола, они были омерзительны. Ни одному мужчине она никогда еще по собственной воле не протянула ни одного пальца, хотя принуждена была переносить страстные ласки своего мужа.

Тристрам показался ей сатиром, но она не была робкой нимфой; наоборот, она была свирепой пантерой, готовой к яростной самозащите.

Лорд Танкред увидел ее взгляд и отошел назад, охлажденный. Он начинал понимать, что с ней будет гораздо труднее, чем он предполагал, и ему, по-видимому, понадобится все его самообладание. Поэтому он тоже отвернулся к окну и взглянул на мокрый парк.

— Сегодня к вам, вероятно, приедет моя мать, — сказал он. — Я просил ее, чтобы она не ждала, что вы ее примете. Она сделает вам визит только для того, чтобы показать, что моя семья принимает вас с любовью.

— Это очень мило с ее стороны.

— Объявление о нашей помолвке появится завтра в «Морнинг пост». Вы ничего не имеете против?

— Что же я могу иметь против? — удивленно спросила она. — Раз это правда, то формальности должны быть соблюдены.

— Но это не похоже на правду. Вы так ужасно холодны, — сказал он с некоторым неудовольствием.

— Я не виновата в том, что я такова, — произнесла она как-то особенно высокомерно. — Я согласилась и готова исполнить все необходимые формальности — познакомиться с вашими родными и так далее — но мне совершенно нечего сказать вам. О чем нам говорить, когда все уже решено. Вы должны взять меня такой, как я есть. Или оставить меня в покое, — добавила она, видимо до такой степени раздраженная, что, несмотря на предупреждение дяди, не смогла удержаться, — мне-то ведь все равно.

Он обернулся, обозленный и готовый вспылить, но она была так очаровательна в своем горделивом высокомерии, что он тотчас сдержался. Это ведь только одна из перипетий игры, и он не должен поддаваться влиянию таких речей.

— Вам, возможно, все равно, но мне-то не все равно, поэтому я беру вас такой, как вы есть… или будете, — сказал он.

— В таком случае нам больше не о чем говорить, — холодно ответила она. — Определите с дядей, когда мне удобнее отдать визит вашим родным, и я сделаю так, как вы решите; а теперь я не стану удерживать вас и пожелаю вам всего лучшего, — она поклонилась и направилась к двери.

— Мне очень жаль, что вы так спешите уйти, — сказал лорд Танкред, бросившись открывать дверь, — но до свидания, — и он пропустил ее в дверь, не пожав ей руки.

Оставшись один в комнате, он вдруг вспомнил, что не отдал ей обручальное кольцо, которое лежало у него в кармане. Он огляделся вокруг и, увидев письменный стол, присел к нему и написал: «Я хотел отдать вам это кольцо. Если вы не любите сапфиров, их можно обменять на другие камни. Пожалуйста, носите его и верьте преданности вашего Танкреда».

Эту записку и маленький футляр с кольцом он вложил в большой конверт и позвонил.

— Передайте это графине Шульской, — сказал он вошедшему лакею, — а мой автомобиль здесь?

Оказалось, что автомобиль дожидался его, поэтому лорд Танкред сразу же спустился вниз и вышел на улицу.