Шерил Вудс - Так будет всегда

Она еще глубже погружалась в работу после визитов, не осознавая, что на самом деле, наверное, старается заглушить терзающие сердце воспоминания о радостном смехе, теплых ручонках вокруг своей шеи и крепких поцелуях. Даже теперь, когда тоска по материнству, загнанная глубоко внутрь, вдруг всплыла наружу, она была почти благодарна, услышав, как зазвонил телефон и прервал эти горькие размышления. Кинувшись отпирать дверь, она уронила кошелек, и его содержимое рассыпалось по лестничной клетке перед входом.

— Черт побери, — пробормотала она, на бегу зацепившись за угол кофейного столика в темноте. Спеша к телефону, она мрачно пригрозила — Если это какой-нибудь подонок, пытающийся продать мне подписку на очередной журнал, я убью его. — С этим настроением она произнесла — Алло.

— Джессика? — обычно самоуверенный голос Кевина звучал нерешительно.

— Да, — рявкнула она, снова удивляясь его способности выбирать крайне неудачный момент. Он снова застал ее не в лучшей форме.

— Ты говоришь не своим голосом. У тебя плохой день?

— У меня плохой месяц, — ответила она мрачно.

— Почему бы мне не подняться к тебе и не попытаться улучшить его? — предложил он бодро. Как всегда, его, казалось, ничуть не пугало ее плохое настроение. Ей был отвратителен его уравновешенный, добродушный юмор.

«Улучшить мое настроение?» — думала она саркастически. Ну и денек! Все было нормально, пока он не возник и все не спутал своим легким юмором и неотразимой сексуальностью. Но, прежде чем она успела попросить его оставить ее в покое, чтобы привести в порядок свою душевную сумятицу, он добавил:

— Я буду через минуту. — И повесил трубку. Она вздохнула. Он снова одержал верх.

Она ползала на четвереньках перед дверью квартиры, подбирая рассыпанные вещи, когда услыхала, как открывается дверь лифта. Она не поднимала головы, пока он шел к ней, но ее сенсорная антенна уловила момент, когда он оказался рядом.

— Это что, вроде игры в камушки? — спросил он весело, опускаясь рядом с ней на пол. Она уничтожающе ухмыльнулась, но он полностью проигнорировал это, подобрал целую горсть мелочи, заколок и газетных вырезок и отдал ей. Она кинула все это в свой кошелек и потянулась за ручкой. В это время он накрыл ее руку своей, и ей с трудом удалось подавить необъяснимое желание заплакать. Ей хотелось кинуться в его надежные объятия, хотя она знала, что именно он, а не весь этот беспорядок в холле был проблемой.

— Джессика, в чем дело? — спросил он мягко, со сжавшимся сердцем глядя на ее расстроенное выражение лица. Вот он снова в роли Ланцелота, спасающего девицу из беды. Но что было странно, так это то, что Джессика, старавшаяся казаться неуязвимой, сама вызвала к жизни эту его покровительственность. — Что с тобой?

— Ничего, — сказала она, уставившись на пуговицы его рубашки, чтобы не встретиться с ним глазами.

— Ну, раз ты так говоришь… — согласился он. — Полагаю, совершенно нормально для человека ползать перед дверью своей квартиры почти в слезах.

— Я просто уронила свой кошелек, когда бежала к телефону, — сказала она обиженно.

— И?

— И ничего.

— Тогда, черт побери, Джессика, почему ты не смотришь на меня? — потребовал он ответа, вдруг приходя в ярость от того, что она снова воздвигла между ними непреодолимую стену. Затем, вдруг догадавшись, сказал — Не говори, что ты сердишься потому, что я не звонил несколько дней.

— Две недели, — уточнила она, сразу пожалев, что сказала эти слова неисправимой собственницы.

— Мне все равно, даже если бы это было два месяца. Я не обязан докладывать. Мне казалось, мы договорились, — сказал он намеренно сдержанным, холодным тоном, несмотря на чувство, что лучше собственнический инстинкт, чем равнодушие. Его злость немедленно исчезла, уступив место пробуждающемуся желанию.

Она взглянула на него, увидела застывший блеск в его глазах и неправильно поняла, в чем дело. Она опустила ресницы и отвернулась.

— Я понимаю, — согласилась она, — Кевин, прости. Я веду себя, как мегера. Клянусь, я совсем не такая на самом деле.

— А почему вдруг ты решила экспериментировать на мне? — осведомился он ласково.

Она покачала головой и грустно хмыкнула, вспомнив объяснение Джерри.

— Один мой друг думает, что ты подвернулся как раз вовремя, чтобы разделить со мной возрастной кризис.

— А ты как думаешь?

— Может быть. В самом деле, ни одна женщина тридцати девяти лет в здравом уме и твердой памяти не будет вести себя как незрелый подросток, если ей мужчина не звонит две недели. Тридцатилетний мужчина, с которым она едва знакома. — Когда она снова встретила его взгляд, в нем все еще сияла глубина, но было и еще что-то. Возможно, прощение. Но скорее всего желание. — Я скучала по тебе, — призналась она, отваживаясь ответить на то, что, ей показалось, она увидела в его глазах.

— У тебя своеобразная манера проявлять свои чувства, — ответил он наконец с облегчением. — Мое возвращение никогда раньше так не приветствовали.

— А что бы ты предпочел?

— Поцелуй, это было бы мило, — предложил он, читая ее мысли. Она приблизилась к нему и дотронулась дрожащими губами до его щеки.

— Неплохо. Для начала, — сказал он, привлекая ее к себе и накрывая ее рот своим с жадностью, которая почти лишила ее чувств. Она вжалась в его тело, как будто укуталась в одеяло, защитившее ее своим теплом от холодной пустоты последних двух недель. Замирая от чувства и желая большего, она бессознательно водила руками по его плечам и каменным мускулам рук. Затем ее руки нашли жесткий коврик из золотистых волос на его груди, скользнули между пуговицами рубашки к теплой коже, под которой часто билось сердце в такт сумасшедшей скачке ее сердца.

— Джессика, — пробормотал он быстрым шепотом прямо в губы.

— Что? — ответила она, пьянея от его прикосновения.

— Ты чувствуешь то же, что и я?

Она посмотрела на него влюбленными глазами, которые, как она подозревала, выдавали глубину ее любви гораздо больше, чем ей хотелось бы.

— А что ты чувствуешь? — спросила она.

— Серьезную опасность неприличного поведения прямо на лестничной площадке очень приличного дома, — сказал он торжественно, довольный испугом, отразившимся на подвижных чертах ее лица. Если бы только он мог понять, что в действительности происходит в глубине ее души.

— О, черт возьми, — сказала она, придя в ужас, когда сообразила, где находится, впервые с того момента, когда он обхватил ее своими руками. — Кевин Лоуренс, я никогда еще не вела себя так. Что ты делаешь со мной?