Кэтрин Гарбера - Незнакомец из дома напротив

Слияние губ — прелюдия к телесной любви, Кэсс понимала это. Но она еще не готова к таким отношениям и поэтому по-прежнему делает вид, что не любит его.

Девушка резко отстранилась. Их глаза встретились.

— Я знаю, — тихо сказал Рэйф. — Я иду домой.

Кэсс хотелось попросить его остаться, но она понимала, что не имеет на это права.

— Спокойной ночи, Рэйф.

— Спокойной ночи, Кэсси. — Он поцеловал ее на прощание.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. — Ее голос охрип от страсти и срывался от стыда. Она вспыхнула и спрятала лицо на его груди.

— Но и не хочешь, чтобы я остался, — произнес он. И Кэсс знала, что он прав. Как ни влекло ее к нему, она готова лишь для дружбы и заботы. О, Рэйф, думала она. Что ты будешь делать, когда страсть вырвется из-под контроля? И была уверена, что это случится скоро.

* * *

Рэйф с чашкой кофе в руке вышел на крыльцо. Если бы сейчас было половина восьмого, он бы понаблюдал, как Кэсс с Энди направляются в школу. Она всегда выглядела бодрой и веселой. Его день проходил лучше, если он видел ее с утра.

Он посмотрел через дорогу и обнаружил пустую стоянку. О, дьявол, подумал он, и горькое разочарование охватило его. Неприятно признавать, но он начал зависеть от Кэсс Гэмбрел. Еще более устрашающей была мысль, что она ему небезразлична.

Прошлой ночью что-то сместилось в его душе. Долго сдерживаемые эмоции вырвались из плена. Кэсс подумала, что у него эмоции сильнее воли. Это правда, черт возьми! Когда он целовал ее, вспышка эмоций просто пугала.

Даже его страсть к Энни, ради которой он забыл свою ответственность перед семьей, не была столь сильна. Черт возьми, Кэсс опасна для него, но, если он потеряет контроль, для нее это окажется смертельно.

Его самоконтроль — тонкая паутина вокруг Кэсс. Никого он не желал прежде с такой страстью. Мысли о ней возникают в самое неподходящее время. Вчера он едва не прошел сквозь застекленный проем на строительной площадке. Вся бригада потешалась над его рассеянностью. Это нужно прекратить, но он не знает, как закончить пытку, не сделав больно Кэсс. Простое обольщение здесь не сработает. Ей нужно намного больше, и Рэйфу рядом с ней тоже.

После многих лет одиночества и коротких, ничего не значивших связей его интересовала одна-единственная женщина. Она заставила его заново посмотреть на свою жизнь и обнаружить в ней пустоту, которая лишь сейчас начала беспокоить его. Черт возьми, она растревожила старые чувства и воспоминания, которые он, как надеялся, давно похоронил.

Рэйф повернулся, чтобы войти в дом — пора было собираться на работу, — когда его взгляд упал на серый перевязанный пакет. Эта казалось бы невзрачная упаковка тянула к себе словно магнитом.

— Что за черт! — пробормотал он.

Тундра обнюхала пакет.

— Что ты думаешь об этом, девочка?

Собака дружелюбно тявкнула, говоря Рэйфу, что запах ей знаком. Поставив кофе на перила, он поднял пакет и разорвал шпагат, инстинктивно чувствуя, что посылка от Кэсс.

На землю выпала записка. От письма исходил тот цветочный аромат, который он связывал с Кэсс. Заинтригованный, Рэйф поспешно спрыгнул с крыльца вниз и поднял листок розовой бумаги.

Минуту он просто смотрел на этот розовый листок, который выглядел так нелепо в его натруженных руках.

Письмо было написано изящным, но решительным почерком, очень похожим на саму Кэсс. Рэйф сразу представил, как она писала эту записку в своей спальне, накинув тот самый шелковый халатик, в котором он впервые увидел ее.

«Полагаю, джентльмену пристало иметь достойный наряд на все случаи жизни. Счастливого Дня благодарения».

Рэйф усмехнулся. Тундра схватила веревочку и умчалась с крыльца. Он посмотрел вслед собаке, а затем развернул пакет. Там лежало семь рубашек и маек различных цветов и фасонов. Он взял майку цвета хаки и направился в душ. Такой подарок требует ответа. Но какого?

Что-нибудь из одежды, решил он. Шикарную ночную рубашку. Он знал и место, где ее заказать. Кэсс любит изящные вещицы, но, как он заметил, ее одежда весьма утилитарна. Сама такую она не купит.

Он чувствовал, что Кэсс подарила рубашки с намеком. Его полуобнаженное тело раздражало ее больше, чем он полагал. Конечно, он не собирается ходить в костюме в летнюю жару, но, по правде говоря, осенняя погода становится достаточно прохладной, и рубашка не помешает.

Пятнадцать минут спустя Рэйф был у своего «ягуара» и усаживался в машину, когда из-за поворота вывернула Кэсс. Он подъехал к ее машине и опустил окно.

Ее солнечные очки закрывали чуть ли не половину лица, но скрыть румянца, залившего ее щеки, они не могли.

— Доброе утро, Кэсс.

Ее глаза остановились на его груди, и на лице расцвела улыбка. С завязанными в хвост волосами Кэсс выглядела совсем юной.

— Мистер Сантини, — с наигранной серьезностью произнесла она. — Какая красивая рубашка.

— Спасибо, — проговорил он, улыбаясь в ответ. — Мне намекнули, что джентльмен всегда должен быть подобающе одет.

Ее румянец усилился, и Рэйф засмеялся. Она тоже улыбнулась, и у него защемило в груди. Рэйф знал, что время ожидания прошло. Он хочет провести с ней вечер, чтобы было настоящее свидание.

— Рэйф, хочу пригласить тебя пообедать с нами в четверг.

Он долгим взглядом посмотрел на нее и покачал головой. Ему хотелось пообедать с Кэсс — черт возьми, он даже собирался пригласить ее, — но не в праздник. Праздники напоминают о его потере. У него есть планы на День благодарения, и они не включают компанию счастливых, любящих людей.

— Это День благодарения, Рэйф, и я подумала, что ты захочешь познакомиться с моей семьей. Я всегда приглашаю родных на этот праздник. На Рождество мы ездим к моей маме.

Она нервничала, и Рэйф знал, что обижает ее отказом.

— Не могу, Кэсс. Прости.

— Ничего страшного, — проговорила она, но обида в глазах осталась. — У тебя другие планы?

— Ага. — Он не может сказать, что планирует отправиться в бар к Джимми и напиться. Лишь после бутылки виски он сумеет подавить воспоминания о гибели родителей.

— С семьей?

Ответить на этот невинный вопрос ему было неимоверно трудно.

— Я должен ехать.

Он поднял стекло и завел мотор. Нужно бежать от Кэсс. Нужно бежать от этого дома и от навалившихся воспоминаний. Нужно забыть, что мать полюбила бы Кэсс, что отец души бы не чаял в Энди. Что Гэмбрелов с радостью приняли бы в клан Сантини. Только клана Сантини больше нет. Он один выжил.

Рэйф беззвучно ругался, пока Кэсс не исчезла из зеркальца. Всю дорогу до строительной площадки он гнал машину, надеясь, что самозабвенная работа вытравит из головы мысли о Кэсс. Но знал, что этого не случится.