Одри Хэсли - Но я люблю...

— Догадываюсь, милорд.

— Ты слишком много себе позволяешь. И тебе слишком многое известно.

— Да, милорд. Мне действительно многое известно, потому что я долго живу на свете. Ваш брат даже говаривал, что слишком долго.

— В подобные моменты я готов согласиться с ним, — ворчливо заметил Патрик. Затем он повернулся к Луси. — Вот видишь, как он третирует меня? Попробуй теперь не соответствовать всем тем качествам, которые он мне приписывает! — Он посмотрел на наручные часы. — Ну, мне пора. Желаю тебе хорошенько отдохнуть, Луси. Примерно в два часа дня я заеду за тобой. Роберт, проследи, чтобы наша гостья как следует перекусила перед выездом. Ведь мы не хотим, чтобы Луси отправилась в больницу голодной, не так ли?

— Совершенно верно, милорд, не хотим.

Патрик кивнул и ушел. Луси долго еще с тяжелым сердцем смотрела на закрывшуюся за ним дверь, испытывая беспокойство по поводу своего душевного состояния.

— Вы почти не притронулись к завтраку, мисс Луси, — с укором произнес Роберт, ставя на поднос пустую чашку Патрика.

— Что-то у меня сегодня нет аппетита, — вяло пояснила Луси.

— Наверное, вы переживаете из-за того, что вам предстоит перенести больничную процедуру, — предположил старый камердинер.

Прозвучавшая в его голосе нежность проникла в самое сердце Луси. Давненько уже с ней никто так не разговаривал.

— Может быть, Роберт.

— Будем надеяться, что, после того как вы вздремнете, у вас снова появится аппетит.

— Да... — Губы Луси задрожали, и глаза вновь наполнились слезами.

Испугавшись, что сейчас расплачется перед Робертом и тем самым окончательно скомпрометирует себя, она порывисто вскочила со стула, намереваясь выбежать из столовой, но ненароком подтолкнула руку камердинера. Серебряный поднос вылетел из его пальцев и с грохотом упал на пол вместе с пустой чашкой, которая конечно же разбилась от удара вдребезги.

— Боже мой! — в испуге воскликнула Луси. — Что я наделала?! Простите меня, Роберт. Все это так глупо... — Она присела на корточки, чтобы помочь камердинеру собрать осколки, но это небольшое происшествие словно послужило последней каплей, переполнившей чашу терпения, и по щекам Луси заструились потоки слез. — Господи! — всхлипывала она, осознавая, что своим поведением ставит Роберта в неловкое положение. Тот был явно обескуражен таким открытым проявлением эмоций. — Не обращайте внимания... Просто я очень устала. Мне нужно немного отдохнуть, и все снова будет в порядке...

Роберт взял из ее дрожащих пальцев осколки кофейной чашки и положил их на пол. Затем он помог Луси подняться, нежно обняв ее за плечи.

— Вам действительно необходимо поспать, мисс Луси. Идемте, я провожу вас наверх.

— Благодарю вас, — снова всхлипнула она. — Вы так добры ко мне...

— Не стоит благодарности, — добродушно ответил камердинер. — Вы такая милая девушка, что мне невольно хочется сделать для вас что-нибудь приятное. Сейчас я понимаю, почему милорд собирается взять вас с собой в Уэндейл-холл.

Шмыгнув напоследок носом, Луси решительно вытерла слезы и остановилась посреди лестницы, по которой они как раз поднимались, заставив тем самым остановиться и старого камердинера.

— Почему вы так говорите, Роберт? — спросила она с дрожью в голосе. — Во избежание недоразумений считаю нужным сказать вам, что между мной и вашим хозяином не существует ничего похожего на близкие отношения. Мы впервые встретились сегодня в аэропорту. Через месяц он собирается объявить о помолвке, а я примерно в то же время выхожу замуж. Поэтому если у вас хотя бы на мгновение появилась мысль о том, что между нами возникли чувства, похожие на страсть, вы глубоко ошибаетесь!

Роберт хитро прищурился.

— Может быть, я и ошибаюсь, мисс Луси, но у меня есть глаза, и я не могу не замечать очевидного и не понимать того, что не требует объяснений. Милорд увлечен вами. А мой опыт подсказывает мне, что на свете найдется немного женщин, способных устоять перед знаками внимания со стороны моего молодого хозяина. Особенно когда он призывает на помощь весь шарм, испокон веков сопутствовавший уэндейлской знати.

Луси растерянно молчала, не зная, что сказать. Она не была уверена, следует ли ей понимать слова старого камердинера как комплимент в свой адрес или она должна насторожиться. В одном ей не приходилось сомневаться: граф Уэндейлский уже очаровал ее сверх всякой меры, причем ему даже не пришлось прилагать для этого много усилий. Все это казалось Луси невероятным. Мало того, что она увлеклась другим мужчиной, будучи помолвленной, но вдобавок ко всему это произошло едва ли не в мгновение ока. Но больше всего Луси беспокоило то, что ее чувства к Фреду по сравнению с тем, что она испытывает к Патрику, напоминали спокойную гладь озера, в то время как, оказывается, существуют ревущие океанские шторма.

И все же это еще не означает, что она готова лечь с Маккинли в постель.

— В свое время мне довелось встретиться с несколькими американцами, — продолжил Роберт, — и я пришел к выводу, что вы не любите долго ходить вокруг да около. Поэтому, надеюсь, вы не обидитесь на меня за то, что я собираюсь сказать.

У Луси сложилось впечатление, что камердинер, напротив, не слишком хорошо знаком с нравами американцев и особенно превратное представление имеет об американках. Во всяком случае он не очень высокого мнения об их моральных устоях.

— Милорд сейчас переживает трудное время, — заметил Роберт. — Из-за болезни племянника он находится под постоянным стрессом. По-моему, я уже говорил вам, что он любит Кении, как родного сына. А тут еще предстоящая помолвка с леди Мейдой. Вообще-то милорд не привык к столь целомудренным отношениям с женщинами. Прежние его приятельницы вели себя по-другому. Нетрудно представить себе, что все это заставляет его немного нервничать и делает беззащитным перед бурной, но весьма скоротечной страстью. Вы понимаете, к чему я клоню?

Луси не была уверена в том, что правильно поняла намек старого слуги, но потом вспомнила, что незадолго перед этим Роберт сказал ей, что во время приездов сюда леди Мейда спит в розовой комнате. Если учесть, что эта современная молодая женщина в скором времени собирается вступить в брак с Патриком Маккинли, то не естественнее ли ей было проводить ночи в его постели?

Вообще-то осознание того факта, что Патрик не спит со своей будущей женой, не должно было произвести на Луси никакого впечатления, но это только теоретически. На самом деле Луси была поражена.

— Вижу, вы прекрасно поняли, о чем я говорю, — сдержанно произнес старый камердинер, всматриваясь в лицо Луси изучающим взглядом. — Наверное, мне даже не следовало говорить так много.