Сандра Мартон - Корсиканский гамбит
Подумав так, она выпрямилась на своем сиденье.
Чертов Чарлз, разозлилась девушка мысленно на брата, все это по его вине! Ее сводный брат свалял дурака, а она, вот, пожалуйста, платит в этой ловушке за его идиотство.
И все же, что бы там ни натворил Чарлз, все это ничто по сравнению с манипуляциями Максимиллиана Донелли. Уж он-то отъявленный мерзавец! Может даже, он все это придумал вчера – в ту минуту, когда она его оттолкнула.
Нет. Это невозможно. Она нахмурилась. Он даже не знал, кто она такая, пока они не столкнулись лицом к лицу в казино. Ну, в таком случае он разыграл ту мерзкую мелодраму прямо на месте, чтобы одновременно расправиться с Чарлзом и с ней. Одним камнем двух птичек, горестно подумала она.
Франческа сжала зубы. Донелли не ублюдок, нет – для его определения и слова точного не подберешь. Пират. Вор. Мародер.
Раздался негромкий смех:
– Ставлю пенни, что отгадаю ваши мысли, cara.
– Я просила вас не называть меня так, – огрызнулась Франческа.
– Послушайтесь моего совета, carissima, – Донелли, казалось, и не думал прислушиваться к ее замечаниям, – и постарайтесь воспользоваться ситуацией.
Этой ситуацией никак не воспользуешься, хотела она ответить ему, но решила, что он и так получил от нее больше, чем заслуживает. Донелли вовлек ее в разговор, которого недостоин. Отныне она будет молчать. Он ничего не услышит от нее, кроме слова “нет”, и начнется это сразу же, как только они приедут в Вильфранш.
Нет, ей не хочется пить. Нет, она не голодна. Нет, она не хочет танцевать. Господи, танцевать, он так и сказал! Они будут танцевать, как будто она оказалась здесь с ним по собственному желанию, да она теперь никогда, даже через миллион лет, и не дотронется до него.
– Вы дали обет молчания?
Опять он за свое, сердито подумала Франческа, опять он читает ее мысли. Она сложила руки на груди и внутренне собралась. Я не стану ему отвечать, думала она, не стану, не стану. Она чувствовала, что он смотрит на нее, чувствовала, как его взгляд медленно заскользил по ее телу, на секунду задержавшись на платье из переливающейся малиновым и розовым ткани, которая туго, словно вторая кожа, обтягивала ее фигуру.
– Во-первых, вам следовало выбрать что-нибудь другое, – сказал он бархатным голосом. – И потом, не могу себе представить, чтобы такая женщина, как вы, жила бы в бедности и добродетели.
Франческа с шумом выдохнула. Какой смысл молчать, если он пользуется этим, чтобы оскорблять ее? Со сверкающими, словно две холодные звездочки, глазами на бледном лице, девушка повернулась к нему.
– Человек, который испытывает фортуну за карточным столом, вряд ли вправе рассуждать о том, что такое бедность, ледяным тоном ответила она. – И я очень сильно сомневаюсь в том, что вы вообще знакомы с таким понятием, как добродетель, мистер Донелли.
Он улыбнулся ей, сверкнув зубами.
– Макс, – сказал он. – Что?
– Я сказал, что хочу, чтобы вы называли меня Максом.
Она недоверчиво уставилась на него.
– Должно быть, вы шутите. Он негромко засмеялся:
– Мужчине и женщине, которые собираются вместе встретить рассвет, не должны мешать всякие условности.
– Мы с вами не те мужчина и женщина, которых вы имеете в виду, – процедила сквозь зубы Франческа. – Мы просто два человека, два участника какой-то безумной шарады, которую вы затеяли, чтобы удовлетворить свое чудовищное самолюбие. И я уже говорила вам, что рассвет вместе встречать мы не будем.
– И все-таки – будем. Вы же знаете условия пари, Франческа. Ужин, танцы…
– Условия гласили, что я должна отстрадать в вашем обществе вечер, это я и делаю. Но что касается того, как мне вас называть, мистер Донелли, то мне кажется, вы должны радоваться, что я еще обращаюсь к вам так, как принято в приличном обществе.
Франческа замолчала, часто и тяжело дыша. Подождала его реакции. А она оказалась совершенно неожиданной.
Максимиллиан Донелли улыбнулся, но улыбка вышла зловещая.
– Ну-ну, – негромко произнес он, – кошечка показывает коготки.
– Вот именно. И весьма острые. И не побоится пустить их в ход.
– Уж вижу, – он посерьезнел. – Жаль, что у вашего брата нет ни капли вашей храбрости.
Франческа вспыхнула:
– То, что Чарлз не может играть в ваши игры, не является грехом, мистер Донелли. Этого не может никто, подобное разве только по силам самому дьяволу.
– Макс, Франческа. Я уже говорил вам.
В его голосе звучала угроза, и девушку охватила ярость.
– Вы можете повторять мне это до самых петухов! Я не…
Он внезапно затормозил и резко повернул руль. Франческу бросило вперед, и она, стиснутая ремнями безопасности, едва не задохнулась. Раздался визг колес, машина выскочила на узкое ответвление от шоссе. Донелли выключил мотор и развернулся в ее сторону, заслонив широкими плечами все пространстве. Его напряженное лицо оказалось совсем рядом.
– Что вы надумали? – дрожащим голосом спросила Франческа.
– Мы с вашим сводным братом заключили сделку. – Он протянул к ней руку. Она отпрянула, но отступать было некуда: дверная ручка уперлась девушке в спину, а его руки грубо легли ей на плечи. – Кажется, вы забыли об этом.
– Я не забыла. Как я могу забыть, если являюсь вашей пленницей?
Он так сдавил пальцами ее плечи, что она с трудом могла дышать.
– Пленница. Страдалица. А вы заботитесь о том, чтобы я ни в коем случае не забыл про это.
Она посмотрела ему в лицо, освещенное зыбким лунным светом. Боже, он злится! Более того, он в ярости. От страха у нее по спине поползли мурашки, словно там зашевелилось какое-то ужасное мохнатое насекомое.
– Я выполняю свою часть условий, – с напускным спокойствием ответила она. – Мы едем в Вильфранш, ужинать.
– Ужинать? – тишину ночи разорвал его громкий смех. – Разве это сопоставимо с тем, что ваш сводный брат задолжал мне? Мы же оба понимаем, что это просто смешно.
– Что значит “смешно”? Вы сами сказали, что таково ваше желание.
– Мало ли что я сказал, – он еще крепче сжал ее плечи. – Тогда мы были в Монако.
У Франчески упало сердце.
– О чем вы говорите? – она посмотрела в его холодные глаза. – Вы… вы не смеете… вы не можете…
– Не могу? – его губы тронула улыбка, такая же холодная, как лунный свет.
– Нет, – ее голос прозвучал так тихо, так слабо, что казалось, громкие удары ее сердца заглушили эти слова. – Нет, – повторила она громче, – вы не станете этого делать. Если не собираетесь пополнить список своих деяний еще и насилием.
Улыбка исчезла с его лица.
– Так ведь это и не будет насилием, не правда ли, Франческа? – Он скользнул рукой вдоль ее шеи, и его пальцы погрузились в ее волосы. – Я просто очень хочу обнять вас, как в прошлую ночь.
