Люси Монро - Навстречу друг другу
— Ты надеешься, что я в это поверю?
— Если я в твоих глазах такая злобная и бесчестная, зачем же ты хочешь на мне жениться?
— Ты моя должница.
— Что? Чем я могу быть тебе обязана?
— Ты должна вернуть семье Кириакис Еву и Ниссу, чтобы возместить потерю Диона. Ты должна компенсировать мне утрату супруги. Ты должна вернуть мне сына.
— Сына? — робко переспросила Саванна. Состояние ее приближалось к обморочному.
— На день трагической гибели Петра была на четвертом месяце беременности. Мы ждали сына.
Саванна резко вскочила с кресла, тело ее было вялым, отяжелевшим, непослушным.
— Нет!
— Да, — прошипел Леандрос. — И ты станешь моей женой, чтобы произвести на свет моего ребенка, моего сына.
По коже Саванны побежал холодок, перед глазами расплывающимися кляксами заплясали красные огни.
― Нет!
— Да. — Он был суров, непреклонен, решителен.
Перед глазами вдруг все померкло, она почувствовала, как обмякли и стали невесомыми руки, и черное безмолвие приняло ее в свое царство.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Очнись, дорогая моя. Давай же, Саванна. Приходи в себя.
Обаятельнейший голос взывал к ней, вытаскивая из бессознательного состояния. Она ощутила прохладную влагу, ласкающую ее лицо и шею.
Веки ее вздрогнули и наконец открылись. Она лежала на обитом красной кожей диване, стоящем в противоположном от письменного стола конце комнаты. Леандрос сидел рядом, невероятно нежными и заботливыми движениями поглаживая ее лицо и шею смоченной в холодной воде губкой.
Она смущенно посмотрела на своего спасителя. Во рту все пересохло. В голове гудело, словно она выпила слишком много шампанского. Но к шампанскому она ведь не притрагивалась. Или она забыла? Нет. Она пила белое вино, сильно разбавленное содовой. И выпить успела лишь половину бокала, когда вдруг…
Саванна пришла в себя и решительно оттолкнула руку Леандроса.
— Так ты обвиняешь меня в гибели твоей жены и ребенка. — Произнесение этих слов усилило болезненные ощущения в желудке.
Он отложил губку на низкий журнальный столик. Выражение его лица было загадочным.
— Не столь важно, кто несет ответственность за их гибель. Справедливость восторжествует, когда ты выйдешь за меня замуж и родишь ребенка.
Саванна с усилием оторвала голову от дивана, и он помог ей приподняться.
— Я никогда не выйду за тебя замуж, Леандрос. Я не племенная кобыла.
Ей достаточно было этих упражнений с Дионом.
Леандрос нежно завел прядь ее растрепавшихся волос за ухо, ласково поглаживая своими длинными пальцами висок. Она резко отвела голову назад, дыхание перехватило даже от его легкого прикосновения.
Он улыбнулся.
— Я просто хочу иметь детей, и ты будешь их матерью.
Голова снова закружилась.
— Нет.
— У тебя нет выбора, — сказал Леандрос, напомнив ей об угрозах, которые он успел перечислить до ее обморока.
— Ты ошибаешься, — возразила Саванна. — Ты можешь вынудить меня остаться в Греции, удерживая моих детей в качестве заложников, но только до тех пор, пока мне не удастся убедить суд вынести законное решение о нашем возвращении в Америку. Но ты не в силах заставить меня выйти за тебя замуж.
— Сил у меня хватит. — Леандрос положил руку на бедро Саванны, движение это было и эротическим и устрашающим одновременно. — Подумай только, Саванна. У тебя нет средств к существованию. Ты вынуждена жить на деньги, которые перечисляю тебе я. Ты никогда не сможешь нанять опытного греческого адвоката, чтобы выиграть дело в суде. У тебя нет ни связей, ни приличного капитала, чтобы законными методами бороться за исключительное право опекунства над Евой и Ниссой. А я намерен бороться и одержать победу. В этом можешь не сомневаться.
Коварная привлекательность и вкрадчивость его бархатного голоса чуть было не усыпили ее бдительности и не заставили поверить в объективную реальность его утверждений.
— Нет. Это бессмысленная борьба.
— Неужели? — Его губы растянулись в насмешливой улыбке, а пальцы лежащей на ее бедре руки начали выписывать простейшие геометрические фигуры.
Мысли покидали ее. Прикосновения его рук способны были вызвать такие мощные, будоражащие все тело ощущения, что одежда становилась слабой преградой для полного блаженства. Взгляд ее нервно перемещался с его непроницаемого лица на поглаживающую ее бедро руку и обратно. Ей следует его остановить, но желание безрассудно отдаться во власть наслаждения было куда сильнее. Что с ней происходит?
— Ева и Нисса останутся в Греции, это их родина, — продолжал Леандрос. — Любое дело, принятое к разбирательству греческим судьей, будет решено в мою пользу. Понятие семьи здесь незыблемо, если не свято. И я не собираюсь разлучать тебя с детьми, я только хочу, чтобы Ева и Нисса выросли среди родных людей, в своей семье.
Наконец-то смысл сказанного начал доходить до сознания Саванны, развеивая ее грезы, и опасные ласки Леандроса уже не в силах были затмить грубой реальности настоящего момента. Она быстро схватила своего собеседника за запястье. Отвести его руку было сложно, но поглаживания тем не менее прекратились.
— Я продам дом, чтобы оплатить услуги адвокатов, — блефовала она на грани отчаяния.
— А что станет с твоей тетушкой? — Голос его был шелковым, и в нем звучала потенциальная угроза и уверенность опытного шантажиста. — Ты продашь дом, а тетушку переведут в дом престарелых на государственное иждивение.
Все у нее внутри сжалось и оцепенело. Он все-таки нашел ту кровоточащую рану, которую собирался теперь обильно посыпать солью. Она потерпела поражение неожиданно быстро.
— Ты значительно хуже Диона, — вырвалось у Саванны.
Он прищурил глаза.
— Что ты имеешь в виду?
Она отрицательно замотала головой, не желая ворошить свои старые обиды и предавать огласке тайны ее несчастной супружеской жизни. Ее откровения переиначат и будут использовать только в ущерб ей самой.
— Как ты узнал о существовании тетушки Беатрис?
— Вчера вечером я созвонился с частным детективом, который сегодня утром прислал мне полный отчет об интересующих меня фактах.
Он копался в ее жизни!
— Что же еще он тебе поведал?
— Множество интереснейших фактов. — Рука его вновь заскользила по бедру Саванны.
Она схватила его за запястье обеими руками.
— Не прикасайся ко мне, пожалуйста.
— Неужели ты этого не хочешь? — Безжалостные карие глаза насмешливо рассматривали ее. — Мои руки доставляют тебе истинное удовольствие. Минуту назад твои глаза просили большего.
