Энни Уэст - В шатре бедуина
Не помогло даже рациональное обоснование собственного желания — у него уже несколько месяцев не было любовницы. Ему хотелось перевернуть ее, накрыть собой и дать волю снедавшему его голоду. Но этого делать было нельзя. Он не мог. Она так много пережила и находилась под его защитой. Она доверяла ему. Именно это дало ему силы противостоять соблазну.
Странно, что даже мысли о приближающейся свадьбе не притупили его похоти.
Глава 7
Едва занеся ногу над порогом шатра, Амир замер словно громом пораженный. Сегодня он не позволял себе даже думать о Кассандре, полностью сосредоточившись на официальных переговорах, которые продвигались медленно, но верно. Тем не менее он знал, что она будет в шатре, когда он вернется. И этого было достаточно. В течение нескольких дней он вел себя безупречно, несмотря на скрутившее его в узел вожделение. Недосыпание, что удивительно, не валило его с ног, а делало еще более восприимчивым к чарам Кэсси.
И теперь еще и это!
На ней снова был наряд танцовщицы, который открывал больше, чем скрывал, и она кружилась, наклонялась и потягивалась, демонстрируя изрядную гибкость и силу. Его непокорное сознание тут же вообразило ее за совершенно другим, совершенно непристойным, занятием. Он попытался откашляться, наблюдая, как она выпрямилась, села на землю и наклонилась вперед, голову к ковру. Он так хотел, чтобы она так же грациозно обвилась вокруг него, обхватив его талию длинными ногами и в исступлении откинув голову…
— Амир! — Кэсси заметила его, и улыбка осветила ее лицо. А потом она опустила глаза, уставившись куда-то в область его ключицы.
Она все еще была для него загадкой — эта темпераментная и сильная женщина, смело встретившая его взгляд, словно высокомерная императрица, когда ее привели к нему в цепях, теперь избегала смотреть ему в глаза.
Как будто, несмотря на всю стойкость и независимость, в глубине души она скрывала неуверенность в себе. Или это, или же она знала о его невысказанных желаниях.
Он зашел в шатер, и за его спиной упала закрывшая вход занавесь.
Кэсси вскочила, осознавая, что ее нынешний наряд выставлял напоказ слишком много обнаженной плоти. Она также смутно подозревала: что-то не так. Осанка Амира была неестественно прямой, словно каждый мускул в его теле был напряжен до предела, а в глазах горело непонятое ей чувство, название которому она не осмелилась бы дать.
— Что случилось?
Он пожал плечами:
— Ничего. Опять разговоры. Предложения, встречные предложения. Вежливость и ритуалы… — Он криво усмехнулся. — Дело утомительное. Но необходимое.
Кэсси нахмурилась. Она знала, какое бремя нес на своих плечах Амир. Но он управлялся с ним так легко, что она иногда забывала, что он — правитель богатого королевства и ответствен за благополучие миллионов его жителей. А тут еще и она не дает ему побыть наедине с самим собой после тяжелого дня. Она потянулась к своему плащу, впервые осознавая, какую трудность представляла для него. Несмотря на благодарность за его защиту, она была чересчур поглощена собственными переживаниями, чтобы понять, что ему здесь не нужна. Она только и делала, что боролась со скукой и тревогой, зная, что шатер окружен вооруженной охраной. Среди них были и мужчины, которые ее похитили.
— Ты танцовщица? — спросил он.
В течение последних дней их разговоры были исключительно безличными. Словно они негласно договорились, что лучше будет держаться друг от друга подальше. Судя по всему, именно поэтому он так редко бывал в шатре. И все же она оживлялась в его присутствии и не переставала о нем думать даже тогда, когда его не было рядом.
— Нет. — Кэсси была слишком фигуристая для подобной профессии. Но объяснять это она не собиралась. Не хватало еще привлекать внимание к ее перезрелым формам. Он и так успел насмотреться.
— Было похоже на танцевальные упражнения. — Он остановился перед ней, и Кэсси заглянула в его красивое волевое лицо.
— Несколько лет назад я занималась танцами, но в этом комплексе есть элементы пилатеса и йоги. Мне нужно чем-то занять себя. Я чуть ли не на стену лезу от безделья.
Амир не привез ни книг, ни документов на английском языке, которые она могла бы читать. Время тянулось бесконечно. Амир дал ей бумагу, и она написала длинные письма друзьям; отправить их удастся, только когда она выберется отсюда. Но с этим покончено. Сегодня она от скуки считала кисточки на гобеленах. Так она с ума сойдет. Стоит ли удивляться тому, что ее мысли все время возвращались к Амиру?
— Я актриса, — выпалила она, чтобы заполнить тишину. — Поддерживать форму очень важно. Мало кто знает, как выматывает одно лишь представление.
Кроме того, учитывая ее склонность к полноте и пристрастие к шоколаду, физические упражнения ей необходимы.
— Актриса? — Он приподнял одну темную бровь. — А что об этом думают твои родители?
Она едва сдержала улыбку.
— Это достойная работа, между прочим. — Когда ответа не последовало, она пожала плечами. — Родителей у меня нет. Мать умерла в прошлом году.
— Мне очень жаль. — Он замолк на секунду, задумчиво сморщив лоб. — Должно быть, ты потеряла отца очень юной.
Кэсси хотелось согласиться и прекратить разговор, но на лице Амира было написано такое беспокойство, что заготовленные слова не сорвались с ее губ.
Большую часть жизни Кэсси доводила до совершенства искусство держать свою частную жизнь в тайне от посторонних. И все же что-то в этом мужчине с пронзительными глазами не давало ей замкнуться в себе. Ему она могла довериться.
— Мой отец… — Она пожала плечами и посмотрела через плечо Амира. — Мы с ним не общаемся.
Это еще мягко сказано. На самом деле он знать ее не хотел.
— Но он обязан заботиться о тебе. Защищать тебя.
Кассандра резко отвернулась, прошла к столику и опустилась на небольшую подушку.
— Кэсси?
Она подняла глаза. Он смотрел на нее, сведя брови на переносице. Он казался измотанным и усталым, еще когда переступил через порог шатра, а она раздосадовала его еще больше.
— Все нормально, правда. Столько лет уже прошло. — Она взяла урюк с тарелки, принесенной слугой.
Одним плавным движением Амир сел на подушку рядом с ней, скрестив ноги. Его колено коснулось ее бедра, и Кэсси вынудила себя не отодвигаться.
— Расскажи мне.
Кэсси посмотрела на урюк, зная, что его сладость во рту обернется горечью, и отложила его на край тарелки.
— Забота моего отца сводилась к оплате за интернат, куда он меня отослал как можно раньше, чтобы я не мешалась под ногами.
