Бумеранг (СИ) - Семёнова Наталья

Взгляд прошибает до костей, словно ток распространяясь по коже и вибрируя в кончиках пальцев. Чувствую, что снова его хочу. И опускаю глаза в район его паха, убедиться, что и он готов к следующему раунду.

Кто бы знал, что наше сегодняшнее тяжёлое знакомство закончится таким образом. И это несмотря на моё вырвавшееся признание.

Сергей наклоняется и, уперев колено в диван между моих ног, кладёт свои ладони мне на грудь. Проводит нежно по кругу, а я кожей чувствую горячую влажность его тыльной стороны рук. Пальцы сжимаются, захватывая в остро-сладкие своей болью тиски мои твердые соски, вырывая из меня гортанный стон. Сжимаю свои пальцы на краях диванной подушки до судорожного онемения, когда его ладони с нажимом начинают спускаться к бёдрам и, проскальзывая под меня, стягивают кожу на ягодицах. Надтреснутый хрип, и он резко переворачивает меня на живот. Не давая опомниться, тянет вверх, заставляя встать на колени. Горячие ладони гладят, ласкают мои ягодицы и внутреннюю сторону бёдер. Подушечка большого пальца касается точки моего жара, снова вырывая из меня стон желания.

Хочу, чтобы он вошёл в меня. Скорей.

Закусываю ноготь, чтобы не умолять его, всё же ловя кайф от его умопомрачительных ласк.

В следующую секунду протискивается в мою влажную тесноту двумя пальцами, побуждая меня выгнуть спину и шумно втянуть воздух вместе с прядью моих волос, разметавшихся по дивану. Слышу, как он начинает дышать тяжелей с каждым движением своих пальцев внутри меня.

И, наконец, больно обхватывает пальцами мои бедра, стремительно насаживая меня на свою горячую плоть. До самого основания. Прошибая взрывом чувств до истошного крика из моего горла.

Выпускает воздух и начинает двигаться. Яростно, неистово, каждым толчком проникая всё глубже и глубже. Боже! Уже через мгновение мозг простреливает разряд освобождения, сжимая мои внутренности и бёдра. А Сергей рычит и продолжает вбиваться, удерживая меня возле себя.

И я по новой начинаю чувствовать накатывающее волнами наслаждение.

Вдох и воздух выходит со стоном. Снова и снова. Лишая разума. Накаляя нутро огнём.

И вот он увеличивается во мне, ускоряется, обещая сжечь всё дотла, чтобы возродиться после, словно феникс.

Устало откидываемся на мягкую обивку дивана. Сергей тяжело дышит, но всё же находит силы, чтобы сказать:

— Наступлю себе на горло, но не позволю тебе сесть в тюрьму.

***

Через день

— Олеся, — раздался в трубке взволнованный голос Сергея. — Уезжай! Уезжай из города. А по возможности даже из страны.

Позвоночник прошибло холодом, дыхание участилось.

— Килин, — не спрашивала я.

— Да, не я один наткнулся на иск. И ему в отличии от меня плевать какие у тебя были мотивы.

— Хорошо. Спасибо, Серёж, — прошептала, уже страдая, что больше его не увижу.

Он молчал, а когда я уже хотела сбросить вызов, надтреснуто шепнул:

— Олесь… Будь осторожна, умоляю.

— Обещаю.

— Живи! — вдруг выкрикнул и тише добавил: — По возможности, как можно дальше от сюда.

— И ты береги себя, — глаза защипало, горло сдавило, но я всё же произнесла те слова, что хотела: — Спасибо, что вернул веру в людей.

— Прощай Олесь.

Положила телефон на столешницу и дала волю слезам.

Моё признание было для него шоком, впрочем, как и для меня сомой. Но он понял. Понял! Когда никто другой бы не смог такого сделать.

В нашу ночь я рассказала ему обо всем.

Как по-настоящему пила первые полгода, а в последующее время лишь притворялась, чтобы исполнить задуманный план. Как хладнокровно продумала каждую деталь трёх убийств и также хладнокровно их исполнила. Как наслаждалась их мучениями. Ужасом стоявшем в их глазах от осознания скорой смерти. Да, они получили по заслугам. Их зверства вернулись к ним бумерангом. Бумерангом моей мести…

Уехать из страны я тоже планировала, только не так рано. Ещё не всё подготовлено. Не всё сделано.

Но оставаться в этой квартире однозначно нельзя.

Пару звонков, и я быстро покидала в спортивную сумку то немногое, что могло пригодится.

И тут услышала рёв машин, резко прекратившийся где-то в районе моего подъезда.

Выглянула в окно, чуть отодвинув тюль и увидела, как из двух хаммеров выходят парни криминальной наружности. Охрана Килина.

Пора.

Пуховик, ботинки, сумка на плечо, и я, закрыв дверь, тихо крадусь по лесенкам вверх. Внизу уже слышится топот ног. Сердце бьётся у самого горла, шумит в ушах, заставляет гнать адреналин по венам. Но всё под контролем. Я знаю, как действовать.

На пятом этаже быстро забираюсь по лесенке на чердак и тихо опускаю крышку люка за собой. Сердце стучит уже не так сильно. Теперь я в относительной безопасности — они не додумаются, что ушла я из дома только что.

Пробралась по мусору, в основном состоящему из засохшего голубиного помета, через перекладины и разного рода провода до самого дальнего от моего подъезда люка.

Быстро спустилась и побежала по лестнице вниз. Перед тем, как открыть подъездную тяжёлую дверь, надела вязанную шапку и натянула её до самых глаз.

Выдох. Второй. И я вышла из подъезда, стараясь выглядеть обычным человеком, не тем, что пытается скрыться от преследователей.

Обычным шагом дошла до конца дома и, мысленно с ним навсегда попрощавшись, завернула за угол и побежала со всех ног до ближайшей станции метро.

Остановилась отдышаться только тогда, когда достигла спуска вниз. Оперлась ладонью о колющейся холодом поручень. Грудную клетку жгло и от холодного воздуха, и от нагрузки из-за бега. А в следующее мгновение на мои плечи легла тяжёлая ладонь и крепко сжала, а в районе талии сквозь пуховик упёрлось что-то твёрдое.

— Здравствуй Олеся, — голос, леденящий похлеще мороза, сковавшего горло. — Рад тебя видеть. И давай без истерик.

Илья Мельник. Глава охраны Килина. Всегда был умнее остальных.

Глава 2

Крепко обнимая, Илья повёл меня к чёрной ауди, припаркованной недалеко от станции метро. Открыл пассажирскую дверцу, перед этим спрятав пистолет в карман черного пальто, и усадил, присягнув ремнём безопасности. Улыбнулся, обнажая белые зубы и заглянул в глаза насмешливым металлом серых глаз.

— Прокатимся, — прошипел у самого лица, чуть ли не касаясь моего носа своим — орлиным.

Замер на мгновение, пожирая глазами мои губы и, медленно выпрямившись, захлопнул дверцу. Черной статью, с распахнутыми полами пальто, буквально пылающий своей самоуверенностью, обошёл машину спереди и занял водительское кресло. Не глядя на меня, завел мотор и утопил педаль газа в пол, наверняка разбрызгивая в разные стороны мокрую грязь испод колёс.

Посмотрела на его сосредоточенный профиль: ухожен, черная смоль волос блестит лоском, щеки гладко выбриты, бордовые ровные губы упрямо поджаты.

Но я-то помню его и другим.

Упрямым мальчишкой, пытающимся решить задачку на уроке математики, а затем побитым жизнью человеком, неизвестно как узнавшим в каких кругах я кручусь и нашедшем мои контакты, чтобы попросить помочь найти достойную работу.

Да, это я ему помогла устроиться в охрану к Килину, и он добился результатов — став там главой.

Да, и я на него рассчитывала.

— Не скажу, что два года алкоголизма на тебе сильно сказались, — усмехнулся Илья, бросив на меня быстрый взгляд.

— Спасибо, — нагло вернула ему смешок.

— Ты хоть представляешь что тебя ждёт? — раздражённый взгляд и скрип зубов.

— Не глупая, — пожала плечами.

— Не верю, что их убила ты, — после минуты напряжённого молчания, сказал Илья.

— Правильно делаешь, — пренебрежительный смех с моей стороны.

Машина дернулась в сторону и меня повело по креслу в сторону водителя, а затем резкий свист тормозов, и я вернулась в исходное положение. Почти в тоже мгновение почувствовала болезненное сжатие подбородка, и его пальцы повернули мою голову к пылающему негодованием металлу глаз. Ноздри колыхались от тяжёлого дыхания, челюсть сжималась, обозначая ходящие ходуном желваки.