Мелани Милберн - Ее главная ошибка
Лука подошел к ней и положил руку на ее плечо.
— Если ты собираешься отчитать меня за подарок, то не нужно, — сказал он. — Я знаю, что тебя невозможно купить. Я не стал бы шантажировать тебя арендной платой. Я восхищаюсь твоей независимостью. А на этот раз просто прими мой подарок.
Бронте посмотрела на сумочку, лежащую на коленях:
— Очень любезно с твоей стороны. Мне действительно нужна была новая сумочка. Спасибо.
Лука протянул ей руку.
— Пойдем в ресторан, — проговорил он. — Я забронировал столик на более раннее время, чтобы ты могла поскорее вернуться домой, к своей маленькой девочке.
Она быстро отвела взгляд:
— Да… да, правильно.
Лука держал Бронте за руку, пока они шли к ресторану. Ее тонкие пальцы сплелись с его пальцами; он чувствовал ее нервозность и волнение.
Из здания ресторана открывался чудесный вид на реку Ярра и город. В ночном небе виднелись темные облака, время от времени сверкала молния.
— Как думаешь, будет буря? — спросил Лука, указывая на наиболее зловещее облако, плывущее вдали.
— Я что-то слышала об этом в прогнозе погоды, пока ехала в такси, — откликнулась Бронте.
Лука окинул ее удивленным взглядом:
— Я был уверен, что ты приедешь на своей машине.
Бронте глаз не сводила с предгрозового неба.
— Я опаздывала. Элла немного капризничала. Я не была уверена, что найду место для парковки.
— Поэтому ты сегодня такая напряженная? Ты беспокоишься о дочке?
— Трудно не беспокоиться. — Теперь она смотрела себе под ноги. — Вот что значит быть родителем. Как только ребенок появляется на свет, волнения становятся постоянными.
— Наверное, ты права, — согласился Лука. — Мне и моим братьям уже немало лет, но наша мать до сих пор о нас беспокоится. Имей в виду, что были времена, когда у нее имелись веские причины для беспокойства. Мы втроем были очень непоседливы, а потом умерла наша сестра. Она была совсем маленькая.
Бронте остановилась. Она была шокирована.
— Ты никогда не говорил, что у тебя была сестра.
Лука пожал плечами:
— Это произошло давным-давно. Я почти не помню ее. Кьяра умерла, когда мне было три года, а Нику восемнадцать месяцев. Он вообще ее не помнит. Джорджио запомнил то время лучше. Ему было шесть лет. Смерть сестры сильно повлияла на него. Он отказывается говорить об этом даже теперь, спустя столько лет.
— Что с ней случилось? — спросила Бронте.
— Синдром внезапной детской смерти, — вздохнул Лука. — Мои родители пережили страшное время, особенно мать. Тогда об этом синдроме мало что знали. Мама решила, что все обвиняют ее в смерти дочери. На самом же деле только она винила себя. Ни медики, ни полиция, которая прибыла на виллу после того, как Кьяра умерла, никак не смогли помочь делу. Прошло много лет, прежде чем моя мать оправилась от этой потери. Хотя порой мне кажется, что она по-прежнему страдает. Мама совершенно одержима идеей стать бабушкой, особенно после смерти нашего отца. Ее мечта усложнила отношения между Джорджио и его женой. Я уверен, что это одна из причин, по которой они разошлись. Все беременности Мейи заканчивались выкидышами. Она не могла выносить молчаливые укоры родственников…
Бронте ощутила вину. Она даже слегка споткнулась.
Лука сжал ее руку, помогая удержать равновесие, и нахмурился, глядя на нее сверху вниз.
— Осторожно, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты сломала лодыжку на нашем первом свидании.
Бронте одарила его нервной улыбкой и пошла дальше.
— Я сожалею о смерти твоей сестры, — произнесла она немного погодя. — Я сожалею о разводе твоего брата. Для них обоих, должно быть, настали нелегкие времена.
— Верно, — подтвердил Лука. — Мне очень хотелось врезать им обоим по лбу и заставить отказаться от развода. Однако я вынужден был держаться в стороне. Джорджио порой очень упрям и слишком горд — в ущерб себе. Но кто я такой, чтобы его критиковать?
Бронте обдумывала его слова, пока он вел ее к столику. Официант принес напитки, принял заказ, а затем снова появился с подогретыми оливками и свежевыпеченным хлебом, душистым оливковым маслом и бальзамическим уксусом. Спустя некоторое время они остались одни. Лука поднял бокал:
— За новые начинания!
Дрожащей рукой Бронте взяла бокал и чокнулась с Лукой:
— За… за новые начинания.
Наступившее молчание казалось удушливым, словно теплое одеяло.
Бронте с трудом держала себя в руках. Снаружи донесся гулкий раскат грома. Молодая женщина вздрогнула и едва не расплескала вино в бокале.
— Эй! — Лука нежно пожал ее руку. — Ты в порядке? Тебя беспокоит буря? Ты боишься грозы?
Бронте покачала головой:
— Нет, совсем не боюсь.
Мгновение он ее изучал, потом сказал:
— Твои нервы, похоже, на пределе, дорогая. Не нужно беспокоиться. Просто расслабься. Мы ужинаем как старые друзья, помнишь? Я не собираюсь поставить тебе жесткие условия в конце вечера. Никакого давления, поняла?
У Бронте окончательно сдали нервы.
— Лука, — начала она, — я должна кое в чем тебе признаться.
— Только не говори, что не хочешь видеть меня снова, — попросил он, прежде чем она смогла продолжить. — Мы оба знаем, что это не так. Конечно, в прошлом я плохо обошелся с тобой, но теперь хочу все исправить. Я думаю, нас связывает особенное чувство, Бронте, и не сомневаюсь, что у нас все получится, если мы согласимся попробовать.
Бронте крутила бокал в руке.
— Ты хочешь сказать, что ты… У тебя есть чувства ко мне?
Его улыбка была загадочной.
— Ты не сидела бы сейчас рядом со мной, если бы я ничего не испытывал к тебе. Что касается того, какие именно чувства я испытываю, не считаешь ли ты, что немного рано говорить об этом?
Она обвела пальцем основание бокала, стараясь не смотреть на Луку.
— Не знаю, как ответить тебе, Лука. Я никогда не думала, что окажусь в такой ситуации.
У нее заныло сердце. Ей захотелось расплакаться оттого, насколько несправедлива жизнь. Подняв глаза, Бронте встретила его взгляд:
— Когда ты бросил меня в Лондоне, я была опустошена. Да, ты никогда и ничего мне не обещал. Я понимаю, что любила тебя гораздо сильнее, чем ты меня. Ты никогда не говорил мне о своих чувствах. Многие мужчины скрывают свои чувства. Большинство моих подруг испытывали такое же разочарование, ибо не знали, что думает о них возлюбленный. Честно говоря, иногда мне казалось, что я даже не нравлюсь тебе и ты используешь меня только как партнершу для секса. Ты вроде бы делал мне множество намеков, но я их не понимала. Мы могли договориться о свидании, а ты вдруг отменял его за полчаса до условленного времени. В один прекрасный день ты становился сварливым и сдержанным, а на следующее утро мог быть очаровательным и внимательным. Я никогда не знала, какое место занимаю в твоей жизни, но старалась быть терпеливой, потому что очень сильно тебя любила.
