Миллионер против миллиардера (СИ) - Тоцка Тала

— Оленька, ты уже спишь? Давай, выметайся, «медвежатник», девушка устала.

Но Аверин даже не пошевелился.

— Иди первым, Рокфеллер. Мне нужно поговорить с Олей.

— Говори при мне, я подожду.

— Так, выметайтесь оба, — скомандовала Оля, вставая с кресла, — я спать хочу, умираю, а мне еще в душ идти.

Весь вид Аверина выражал готовность идти в душ с ней, но Оля старательно демонстрировала, что ничего не замечает. У окна тем временем разгорался очередной спор.

— Лезь ты.

— Ты первый.

— Почему я? Я первый пришел.

— А мы как в бухгалтерии, «первым пришел – первым ушел».

Ведь тот любил учителя пения, на переменах они целовались…

Аверину первому надоело препираться. Он перемахнул через окно, но завис снаружи, поджидая соперника.

— Черный Плащ, мне тебя использовать как трамплин? — поинтересовался Ямпольский.

— Пока не увижу, что ты не отвалил, не уйду, — мотнул головой Аверин.

Ямпольский изогнулся буквой «Зи»** и, насколько мог, грациозно протиснулся в окно.

Оля решительно захлопнула створки, не обращая внимания на возню снаружи.

Вот такая вот музыка. Такая, блин, вечная молодость

Наплевала на душ и уснула еще до того, как ее голова коснулась подушки.

*«Вечная молодость» — группа «Чиж», вне альбома, 1993г.

** Z — Zee (Зи, англ.)

Оля проснулась совершенно разбитой. Мало того, что полночи снилась всякая дичь, так еще и за окном что-то ухало, несколько раз она просыпалась будто от звуков горна.

Утром все три двери комнат оказались открытыми, а хозяин замка за завтраком — таким же радушным и приветливым. Но в его взгляде Оле теперь чудился вызов, как будто он ждал выяснения и разборок.

На вопрос Данилевского, как им спалось, ее мужчины в один голос зацокали языками и заверили, что спали как младенцы. Ольга решила не обманывать и пожаловалась на плохой сон.

— Наверное, вам не стоит заморачиваться насчет привидений, Давид. У вас они есть. И подвывают как настоящие.

Аверин с Ямпольским вскинули головы и с подозрением уставились друг на друга.

— Это ветер воет, — успокаивающе проговорил Давид — там между башнями воздушный колодец.

Приступили к завтраку, и Ольга, вовремя вспомнив, что ее миссия на сегодня — всячески отвлекать хозяина дома, не стала откладывать в долгий ящик. Решила развлечь Данилевского забавными историями, вспомнив рассказ Антона о хирургах и вросшем ногте. Мужчины вежливо улыбались, зато Давид смеялся от души, и это ее вдохновило.

— Мой коллега, анестезиолог, еще про онаниста рассказал, тоже очень смешная история. Его жена, уролог, возвращалась домой через парк…

Ее мужчины покраснели как пара вареных раков. Давид же, напротив, слушал с живейшим интересом, и она решила не останавливаться.

— Хотите еще один смешной случай с моим приятелем-проктологом? Пришел как-то к нему пациент на массаж простаты, а наши доктора для надежности предпочитают использовать два презерватива. Мой приятель зашел за ширму мыть руки, выходит, и пациент протягивает ему один презерватив. Доктор спрашивает: «А где второй?» Мужик ему и говорит: «А я свой уже надел!»

Давид расхохотался, Аверин и Ямпольский сидели с каменными лицами красивого цвета спелой вишни.

— Вы чего? — удивилась Оля. — Смешно же!

Данилевский чуть не сполз под стол со своего инвалидного кресла.

— Понял теперь, зачем ей нужны презервативы? — повернул голову к Ямпольскому Аверин. — А ты марафон, марафон… Оля, признавайся, это ты случай из своей практики рассказываешь?

— Восемьсот семьдесят один на два не делится, Костя, — возразил Ямпольский. Они переглянулись, и он добавил свистящим полушепотом: — Она врач. Шутки у них такие.

— Все время забываю, — таким же полушепотом произнес Аверин.

— Спасибо, Ольга, я давно так не смеялся! — Давид вытер уголки глаз и снова засмеялся, прикрываясь рукой.

— Да ну что вы, Давид, я не смешно рассказываю, — махнула Оля, польщенная его словами. Хоть кто-то не пытался ею здесь помыкать. — Слышали бы вы Голубых!

Аверин поперхнулся соком и закашлялся.

— Что ты все время давишься, — проворчал Ямпольский, постучав его по спине. — Голубых — это врач, метра два роста, в плечах шире меня. Мужик — огонь!

Аверин с опаской глянул на Ямпольского и на всякий случай отодвинулся от него вместе со стулом. Тот злорадно ухмыльнулся.

— А ты сиди в своем в Сомали, глядишь, и тебя в шлепанцах сфотографируют.

— Антон? — удивленно переспросил Данилевский. — Антон Голубых?

— Вы его знаете? — обрадовалась Оля. — Он классный хирург. Военный.

— Да, знаю, мы с ним пересекались, правда, очень давно. В одной горячей точке, — добавил Давид, и она поняла, что дальше лучше не спрашивать.

После завтрака Давид повел их в хранилище, где держал рукописи и коллекцию драгоценных камней. Оля вглядывалась очень внимательно, но ничего похожего на крупный голубой бриллиант там не было. Аверин держал под мышкой увесистую папку.

— Это и есть твоя рукопись? — разочарованно спросила она, когда увидела пожелтевшие листы бумаги. — Я думала, будет свиток из пергамента или папируса.

Костя так глянул на нее, как будто и в самом деле лично ее написал.

— Рукопись — название собирательное, Оленька, — Давид подъехал незаметно со спины и смотрел на нее подозрительно заинтересованно. Ямпольский со скучающим видом разглядывал лепнину на потолке.

— Меня никогда не интересовали рукописи и вообще все, что связано со стариной, — сказала Оля с глубоким вздохом. — Я за научно-технический прогресс и люблю все современное.

— Тогда вам, наверное, скучно с нами, — спохватился Данилевский.

— Я бы с большим удовольствием побродила по окрестностям замка, — кивнула Оля.

— Тогда позволите быть вашим гидом? — глаза Давида блеснули, и Аверин подался вперед.

— Мы тоже…

— Вот и славно. А мы с Константином Марковичем пока воспользуемся вашей библиотекой, чтобы поработать, если вы не возражаете, — тяжелая рука Ямпольского потянула его обратно.

Аверин умолк и задышал, широко раздувая ноздри.

«А Данка права, есть в нем что-то от кобры».

«И как у тебя получается поворачивать так, что все происходит по-твоему?» — мысленно спрашивала Оля, блуждая по парку, раскинувшемуся вокруг замка.

Давид ехал рядом в своем инвалидном кресле, которое больше напоминало космический аппарат, разве что скафандра не хватало.

Он рассказывал о том, как его предкам достался замок, а она думала об Аверине. Давид несколько раз пытался вывести разговор на медицинскую тематику, и Оля давно догадалась, о чем он хочет поговорить.

Как бы она ни отказывалась, Аверин наверняка напел Данилевскому о том, какой волшебный доктор-хирург Ольга Михайловна Кетлер. И ей, чтобы выиграть время, надо не байки рассказывать, а изображать из себя великое медицинское светило.

— С тех пор, как я прикован к этому креслу, мои возможности несколько ограничены, — тем временем договорил Данилевский, и Ольга вернулась в реал.

— Как это произошло, Давид?

Ее собеседник сузил глаза, и его лицо мгновенно преобразилось. Из благожелательного и безмятежного сделалось злым и хищным, он весь словно закаменел. Но только на миг, затем черты лица расслабились, и только руки, сжимавшие подлокотники, чуть заметно подрагивали.

— Я увлекаюсь банджи-джампингом, у меня оборвался трос. Вы знаете, что такое банджи-джампинг, Оленька?

— Конечно. Константин Маркович большой поклонник этого вида… ммм… экстрима, — замешкалась она, подбирая подходящее слово.

— Вы сюда приехали с Ямпольским, Оля, — цепкий взгляд впился в лицо, — а Аверина упоминаете уже в пятый раз за последние, — он быстро глянул на часы, — сорок минут.

Ольга мысленно обругала себя за беспечность. Ну да, дедушка Фрейд, когда описывал явления парапраксиса*, безусловно имел в виду Олю с ее неуемными мыслями об Аверине.