Триш Мори - На ее условиях
— Конечно, он тут, Abuelo, — сказала она, выходя из своей комнаты. — Он приехал, чтобы забрать меня на вечеринку. Как я выгляжу?
Фелипе повернул голову и моргнул. Его челюсть отвисла.
— Куда ты дела Симону?
— Это я и есть, — запротестовала она, пока не увидела лукавый блеск в глазах деда и не поняла, что он шутит, первый раз с ее приезда. — Ох, Abuelo, — рассмеялась она, сжимая его плечи и пытаясь не испортить макияж слезами, — не дразнись.
— Кто дразнится? — спросил Алесандер с порога.
— Фелипе, старый мошенник, — отозвалась девушка, — спрашивает, куда я дела Симону.
А потом она подняла голову и увидела его в черном костюме и белоснежной рубашке, с красиво уложенными волосами, обрамляющими смуглое лицо… У Симоны пересохло во рту. Алесандер был… великолепен.
— Пойди поторопи ее, — сказал он Симоне. — Я не хочу опоздать на прием к Маркелу.
Фелипе фыркнул, и уголки губ Алесандера приподнялись в улыбке. Симона благодарно улыбнулась в ответ.
— Схожу позову ее, — сказала она, уходя за своей накидкой.
— Не задерживай ее допоздна, — услышала она голос Фелипе. — Она хорошая девочка.
— Не выдавай моей тайны, Abuelo, — шутливо укорила она деда, наклоняясь, чтобы поцеловать его в обе щеки. — И не шали, пока меня не будет.
Дом Маркела выглядел как дворец, с галереями, балконами и высокими арками окон и дверей. Он был так залит светом, что казался золотым на фоне ночного неба, среди пальм во дворе мелодично журчал фонтан.
— Ой, — сказала Симона, когда Алесандер остановил машину перед домом и вышколенные слуги открыли для них дверцы.
Она знала, что Алесандер живет в другом мире, как только увидела его квартиру. И вот теперь ей напомнили, насколько другом. Это мир, где дома были дворцами с фонтанами, а двери открывали слуги. Это даже не ее вселенная.
Симона сделала глубокий вдох и вышла из машины, стараясь не наступить на подол собственного платья. Из светящихся окон доносилась музыка и гул разговоров, иногда прерываемый трелями смеха.
— Нервничаешь? — Отдав машину парковщику, Алесандер присоединился к девушке.
Симона кивнула, сжимая сумочку. Это вечер, когда она не только встретит его семью и друзей, но и сделает первый шаг к объявлению о свадьбе. Конечно, она нервничала.
— Расслабься, — сказал Алесандер, одним взглядом успокаивая ее. — Сегодня ты выглядишь так, словно родилась для высшего света. Идеальная невеста для рода Эскивель. Ты прекрасна.
Он в самом деле так думает? Или это слова, рассчитанные на то, чтобы вселить в нее уверенность — до того, как выбить почву у нее из-под ног очередным напоминанием, что все это временно?
Они почти не разговаривали в машине после того, как Симона поблагодарила его за то, что он поддержал шутку Фелипе. «Наверное, потому, что у него не было публики и нужды играть», — думала она.
— Я говорю правду, — шепнул он, словно мог прочесть все ее мысли и страхи по лицу.
Она почти верила ему, когда он стоял так близко и сжимал ее руку так крепко. Но это Алесандер, напомнила она себе. Он нехороший человек. Он ухаживает за ней, чтобы убедить публику, что они пара, и он хочет, чтобы она верила в это достаточно, чтобы не выбиваться из роли. Только и всего.
И ее это устраивало. Бизнес, напомнила она себе, делая глубокий вдох. Это деловые отношения. Она сможет это сделать, если будет помнить, что это бизнес.
— О’кей, — сказала Симона увереннее, чем на самом деле чувствовала. — Я готова. Давай начнем представление.
Но если взгляд на дом Маркела ошеломил ее, то, попав внутрь, Симона испытала ужас. Столько людей, столько женщин, и все они, казалось, знали Алесандера. Все жаждали узнать, кто она такая. Под их взглядами Симона чувствовала себя бабочкой на булавке.
— Алесандер, ты пришел! Я знала, что ты меня не подведешь.
— Конечно, Madre. — Он склонился, чтобы поцеловать воздух у ее щеки. — Ни за что на свете не пропустил бы эту вечеринку.
В одно мгновение женщина смерила спутницу сына взглядом, в котором были оценка, суждение и приговор:
— Вижу, ты нашел себе очередную уборщицу.
Уборщицу? Симона подняла взгляд, ожидая объяснений, но Алесандер только рассмеялся:
— Позволь представить тебе Симону Гамильтон, внучку Фелипе. Симона, познакомься с моей матерью, Изобель Эскивель.
— Фелипе? — Изобель оборвала приветствие Симоны, игнорируя протянутую руку.
— Фелипе Ортксоа, наш сосед в Гетарии, помнишь?
— Ах, этот Фелипе. Не знала, что у него есть внучка.
— Я жила в Австралии, — объяснила Симона на своем неуверенном испанском. — Я недавно приехала.
Изобель впервые улыбнулась.
— Надеюсь, вам нравится ваш отдых. — Она едва коснулась руки Симоны и взяла сына под локоть, демонстративно повернувшись к толпе. — Кстати, дорогой, ты уже видел Эзмерельду? Она великолепно выглядит сегодня.
Симона взяла бокал шампанского с подноса официанта и почти успела сделать глоток, когда Алесандер ухватил ее за руку и привлек ближе к себе. Вино плеснуло через край бокала, его мать заметила и смерила ее взглядом, выражающим «тебе тут совсем не место». Если бы Изобель должна была вправду стать ее свекровью, Симона была бы в ужасе. К счастью, ей нечего бояться.
— Алесандер вечно дергает меня в самый неподходящий момент, — призналась она с улыбкой. — Так неловко.
Словно в подтверждение этих слов, мужчина притянул ее еще ближе и улыбнулся. Симона не возражала, нисколько. Другое дело, что этот жест творил с ее внутренним спокойствием. Но все это ради благого дела.
— Вообще-то Симона задержится в Испании, — сказал Алесандер. — Пока Фелипе будет нужна ее помощь.
Его мать старательно не смотрела на их объятие.
— А что с Фелипе?
— Боюсь, он нездоров.
На миг Симоне показалось, что она видит сочувствие в глазах Изобель, но оно мгновенно исчезло, когда женщина заметила кого-то в толпе.
— Ах, вот и она. Алесандер, я сейчас вернусь.
— Кто такая Эзмерельда? — спросила Симона, отступая так, чтобы не чувствовать жар его тела. — Мне стоит ее опасаться?
— Дочь Маркела — ответ на первый вопрос, и о да — на второй.
— Почему?
Алесандер склонился к ней и прошептал на ухо:
— Потому что на тебе ее платье.
Симона смотрела на мужчину, открыв рот.
— Что?! Так ты все это время знал, кто хотел это платье? Кто так делает?
— Тот, кто уверен, что на тебе это платье смотрится лучше, чем могло бы на ней. Гораздо лучше.
Симона едва успела принять эту оценку — потому что это вряд ли было комплиментом, — когда Изобель вернулась, ведя за собой двоих гостей. У Симоны замерло сердце.
