Малышка для Цербера - Глория Макова
– Иди нахрен, Саш, – выдыхаю я, едва сдерживая дрожь.
Его улыбка исчезает, глаза холодеют.
– Ты чего, Анька, ругаешься? Всё ещё обижаешься за тот мой "косяк"? Да ладно тебе.
Косяк?!
– Ты вообще себя слышишь? – мой голос почти срывается. – На меня чуть не повесили уголовку из-за тебя! Я тебя любила, а ты…
– Любила? – насмешка звучит в его тоне, почти злая. – Не строй из себя жертву. Ты знала, на что шла.
Его слова бьют по больному. Кровь приливает к щекам.
– Ты сам всё подстроил! Моя жизнь была бы нормальной, если бы…
– Если бы я что? Не раскрыл твои "таланты"? – перебивает он с самодовольной усмешкой. – Ань, ты никогда не была дурой. Ты знала, как работает мир, просто предпочла притворяться.
Я пытаюсь ответить, но слова застревают в горле.
– Если уж так любила, – продолжает он, повышая голос, – то села бы за меня. А вместо этого ты…
– Ну-ну, и что она сделала? – звучит хриплый, насмешливый голос.
Я замолкаю, как будто кто-то выключил звук.
Чёрт.
Цербер.
Он стоит, прислонившись к колонне, с сигаретой в руке. Дым поднимается вверх, создавая зловещий контраст с его ленивой позой.
– Ты кто ещё, мужик? – Саша оборачивается, раздражённо прищурившись. – Вали, куда шёл…
– Саш, – перебиваю я, голос дрожит. – Тебе лучше уйти.
Лучше для кого? Для него? Для меня? Я и сама не знаю.
– Чего? Анют, это прикол какой-то? – его голос становится ещё громче, в нём слышатся злость и недоумение. – Ты что, вычислила по своим базам, что я буду в городе, и решила с этим своим… хахалем меня подкараулить? Ну ты и сука. Как была, так и осталась.
Сука. Слово липнет ко мне, как грязь. Я зажмуриваюсь, напрягаясь, ожидая худшего. Вот сейчас Цербер подойдёт, уложит Сашу на землю или сделает что-то ещё более страшное. Но ничего не происходит.
Тишина.
Только звук, как Цербер затягивается сигаретой. Его пугающее спокойствие.
– Ну и? – лениво произносит он. – Молчишь? Или скажешь этому слизняку что-то колкое, как мне, а, Малышка?
Саша сплёвывает на асфальт, теряя остатки обаяния.
– Ебаные извращенцы, – бросает он и уходит, не оглядываясь.
Я стою, словно вкопанная. Он ушёл. Снова сухим из воды. Я остаюсь здесь, опустошённая.
– Почему ты не убил его? – неожиданно срывается с моих губ.
Цербер приподнимает бровь, в его глазах мелькает тень удивления.
– А ты хотела бы, чтобы я это сделал?
– Нет, – выдыхаю быстро, как будто пытаюсь оправдаться.
– Сомневаюсь, – усмехается он, его полуулыбка обжигает холодом.
Он делает шаг ближе, и я отступаю, не в силах отвести взгляд от его лица. В этот момент громкоговоритель объявляет прибытие моего поезда. Голос из динамиков звучит, как спасение, но…
– Передумала ехать к маме? – спрашивает он, насмешливо приподняв бровь.
Он знает. Конечно, знает.
Мои плечи опускаются, внутри пустота.
– Я… хочу домой, – шепчу едва слышно.
– Садись в тачку, Малышка, – бросает он через плечо, разворачиваясь к машине. – и без глупостей. Набегалась уже.
Безропотно делаю то, что он говорит. Я сломалась. Надежды на спасения больше нет. Теперь я принадлежу ему, даже если не хочу этого признавать.
13
Машина трогается, в салоне повисает напряжённая тишина. Цербер сосредоточен на дороге, я упрямо смотрю в окно, чувствуя его присутствие буквально кожей. Слова кажутся бесполезными — он всегда выигрывает.
Внезапно свет фар мелькает в зеркале, и резкий удар бросает нашу машину на соседнюю полосу. Я вскрикиваю, а Цербер мгновенно берёт руль под контроль.
– Ублюдки, – рявкает он, сжимая руль так, что костяшки белеют. – Держись.
Следующий удар сильнее. Машину заносит, и я ударяюсь плечом о дверь.
– Что происходит?! – кричу, вцепившись в ремень.
Ответа нет. Новый удар переворачивает машину. Мир становится хаосом из звуков, скрежета металла и моих криков.
Когда всё останавливается, я с трудом открываю глаза. Машина лежит на боку. В ушах звенит, но я жива.
– Ты цела? – спрашивает Цербер, его голос строг, но в нём слышится беспокойство.
– Да… кажется, да, – шепчу, дрожа от шока.
Снаружи раздаются шаги. Тяжёлые, размеренные. Цербер пытается открыть дверь, но её заклинило. Вдруг стекло с его стороны разбивается, и в проёме появляются руки в перчатках. Его вытаскивают с силой, обездвиживая.
– Что происходит? Кто вы?! – кричу, но меня тоже вытягивают из машины. Меня связывают, лица похитителей скрыты балаклавами.
– Шевелитесь, – рычит один из них, толкая меня. Цербер выглядит спокойным, но его взгляд обжигает яростью.
– Малышка, – тихо говорит он, но в голосе сталь. – Всё будет хорошо. Просто дыши.
Нас загружают в чёрный фургон, который тут же трогается с места. Запах масла режет нос. Один из похитителей наклоняется к Церберу:
– Ну что, дружище, попался?
– А ты себе подписал смертный приговор, – парирует Цербер с холодной усмешкой.
Напряжение в воздухе становится ощутимым. Один из похитителей бросает взгляд на меня.
– Девочка-то зачем?
– Девочка моя, – спокойно произносит Цербер, его взгляд цепкий. – Убери руки, сука, если не хочешь их лишиться.
– Твоя? – усмехается похититель. – Не знал, что ты любишь малолеток.
Тут уже приходит моя очередь огрызаться, но от страха я забываю, как это сделать. Просто краем сознания фиксирую, что то был камень в огород моего несоответствующего возрасту внешнего вида.
Цербер отвечает тихо, но его голос пронизывает до костей:
– Скажешь про неё ещё хоть слово, и я лично оторву тебе голову.
Фургон останавливается спустя пятнадцать минут, дверь открывается, и холодный воздух хлещет в лицо. Меня грубо вытаскивают наружу. Спотыкаюсь, падаю на колени, но меня тут же поднимают и толкают вперёд.
– Руки убрал, – рычит Цербер, пытаясь вырваться. Один из похитителей бьёт его прикладом в бок, но он лишь морщится и усмехается:
– Как обычно. Тупые шавки, действующие по одному сценарию.
– Заткнись, – шипит один из мужчин и толкает его сильнее.
Меня тоже ведут за плечо, сердце колотится. Мы оказываемся в заброшенном здании с облупленными стенами и запахом сырости. Нас усаживают на металлические стулья и приковывают наручниками к трубам.
– Уютненько, – усмехается Цербер, словно сидит дома. – Чаёк и печеньки
