(не) Твоя игра - Марина Вуд
– Это ничего, – от возбуждения мой голос больше похож на хриплое карканье. – Я могу вон в том кресле поспать, – показываю пальцем в противоположный угол и подхожу к женщинам. – Буду как верный пес у твоих ног, охранять твой дивный сон.
– Прикольно. Звучит как строчка из стихотворения, – улыбается, но на меня даже не смотрит.
– Вот и славно, – отвечает довольная бабка, которой, наверное, очень скучно проводить вечера в обнимку со стареньки телевизором. – А у меня пироги есть. И картошка тушёная с курицей. С голоду до утра не помрем, – довольная поправляет свой фартук.
– Не помрем, – эхом отвечает ей Алинка и бросает на меня мимолетный взгляд.
– Тогда пойдем на стол накрывать? – старушка берет ее за руку и практически силком тащит в сторону кухни. Алина даже не успевает открыть рот, чтобы возразить ей.
8.
Алина
Ночь. Тишина. На стене громко тикают большие часы. Время от времени их таканье перебивает храп бабы Зины из соседней комнаты. Я вот уже больше часа пялюсь в потолок и мысленно считаю овец, чтобы хоть на секундочку закрыть глаза и придремнуть. Но сон, как назло, все не идет. В чужом доме со мной так всегда. Будь то гостиница, больница, или квартира подруги – я никогда не усну в первую ночь. Промучусь до утра и буду ходить потом как вяленый томат. И если овцы мне сейчас не помогут уснуть, то боюсь, что прийдется начинать считать дни моих отгулов и умножать их на сумму потерянной зарплаты. Поднимаюсь на локте, чтобы поправить подушки и в этот момент диван издает противный предательский скрип.
– Не спиться? – доносится голос из угла мужской голос. Константин, как и обещал, пошел спать в кресло. Прям как истинный джентльмен.
– Нет, – тяжко вздыхаю. Подбиваю рукой подушку и устало откидываюсь на спину.
– А вот Бабе Зине, кажется, зашибись, – говорит полушепотом. – Она храпака до утра давать будет.
– Это да, – начинаю тихонько хихикать в ответ. – Часов до четырех.
– А что так долго спит? – слышу иронию в его голосе с последующим ехидным смешком.
Что-что, а вот с юмором у него все в порядке. Я вообще люблю людей, которые умеют посмеяться и в том числе над собой. Я сама такая.
– Ну почему поздно?! Как раз к утренней дойке, – натягиваю повыше одеяло и заправляю его вокруг себя. – Моя бабушка тоже всегда так вставала. А потом всех заставляла ложиться рано спать, – поворачиваюсь на бок и кладу руку под щеку.
– Понятно, – парень сладко зевает, и я повторяю за ним в унисон. – Надо и себе попробовать уснуть, – слышу шуршанье. Понимаю, что мужчина моститься в этом маленьком, старом кресле. Ему, наверное, там совсем неудобно. У него ведь еще ребра болят. Хотя, с другой стороны, почему меня это должно волновать? Он сам выбрал себе место для ночлега. Его никто не заставлял там садиться. Мог бы и на полу поспать. Но ведь пол холодный. Все-таки не май месяц за окном. Котов может простудиться и заболеть пневмонией. Тогда уж лучше кресло. Это не самый плохой вариант из имеющихся. Конечно, можно было бы и поделиться с ним диваном, но вот уместно ли это?! Он мне все-таки посторонний мужчина.
Проходит еще минут десять. После чего у меня начинается сражение между сердцем и разумом. И если сердце жалеет Костю, то мозг кричит мне во весь голос, что пустить его на кровать чревато последствиям. И какими они могут быть, только одному Богу известно. Еще мой мозг мне напоминает, что не стоит забывать про его девушку Веронику и о том, как мужчина некрасиво поступает с ней на данный момент. Сердце противоречит и давит на жалость, заставляя меня вспомнить каким несчастным был этот мужчина в первый день нашего знакомства. Разум ему отвечает, что он наглый и вообще подозрительный тип. А сердце твердит, что он на самом деле очень добрый и терпит все мои закидоны. Еще спустя минут пять этого диалога, подключается совесть. Она всегда вылазит наружу очень не вовремя. И начинается сплошной кавардак в моей голове, от которого мысли скачут как стадо горных козлов.
– Костя, – останавливаю этот бардак в голове и тихо зову парня.
– Что-о? – так же тихо отвечает сонным голосом.
– Тебе там очень неудобно? – приподнимаюсь и сажусь на диване.
– Нормально, – коротко отвечает.
Совесть опять берет слово и утверждает, что он врет.
– Не ври. Я знаю, что неудобно. Я поделюсь с тобой кроватью. Хочешь?
– Алина…
– Что? – подаюсь вперед.
– Спи.
Что ж ты такой упрямый? Ну не силком же мне его тянуть к себе на кровать.
– Я серьёзно, кхм, – от шепота пересыхает во горле и приходиться откашляться. – Ляжем валетом. И под разными одеялами. Обещаю, что приставать не буду, – пытаюсь пошутить.
– Надо говорить так: не будет ничего, чего ты не захочешь, – слышу сопроводительный смешок.
– Интересно, и часто ты это девушкам говоришь?
– Хочешь обо всех послушать? – ехидничает он.
– Боюсь, что мне ночи не хватит на твои рассказы, – чувствую легкий укол ревности.
О, Ревность. Заходи, четвертой будешь. У нас тут как раз все свои собрались. Как раз составишь компанию совести.
– Так ты будешь ложиться? – говорю строже, потому что ревность начинает набирать обороты.
– Ладно, – отвечает спустя несколько секунд и медленно поднимается на ноги. – Уговорила, – его голос тоже перестает быть веселым. Костя берет в руки подушку и плед. Я подсовываюсь к стене. Мужчина бесшумно подходит к дивану и садиться на него.
У меня такое чувство, что это решение дается ему с какой-то особой сложностью. Блин. Он молчит. Я молчу. Это все как-то
