Людмила Леонидова - Изумруды для русалки из Сан-Франциско

— Все почистим, — пообещал Максим.

— А лифт?

Максим промолчал.

— Ну для меня-то не страшно, а как же ты, дорогой?

Двор нового дома выглядел, как после бомбежки. Не будь Джессики, Максим не обратил бы на него никакого внимания. Но после заботливо ухоженного сада перед домом ее родителей под Чикаго и стеклянных входных дверей он понимал, какое впечатление производит на Джессику и весь этот разгром, и бронированная баррикада квартиры. В нижнем подвальном этаже, предназначенном для стоянки автомобилей, было очень влажно; на полу стояли лужи — накануне там прорвало какую-то трубу.

— Я свою машину буду держать на улице, возле дома, — решительно заявила Джессика.

— Мы поставим тебе ракушку, — успокоил ее Максим.

— Что это — ракушка?

— Это мини-гараж, тебе понравится, — заверил он, не ведая еще, какое приключение ожидает невесту впереди.

Ему вспомнился день рождения сестры Леночки, ее двадцатипятилетие. Она с мамой долго готовилась, чтобы удивить Джессику разносолами русского стола. Чего там только не было: и заливная рыба, и поросенок, и запеченная ветчина, и пироги, и салаты.

— Разве все это можно съесть? — улыбалась Джессика обилию несочетаемых блюд. Но больше всего удивило ее сало. Она строго следила за фигурой и вид толсто нарезанных кусков привел ее в шок. Наклонившись к Максиму, девушка с ужасом спросила: — Это чистый жир, да?

— Да, — смутился Максим, — но ты можешь не есть.

— Попробуй, тебе понравится, — настаивала подружка Леночки, — мы его сами солили. — В конце вечера она подсела к Джессике, чтобы поближе познакомиться. Знаешь, я очень люблю готовить, убираться, сидеть с детьми, поэтому сразу согласилась заниматься у вас хозяйством.

— Так это ты убираешься в нашей квартире?

— Ну конечно, — радостно закивала девушка. — Меня зовут Светлана, тебе разве Лена не говорила?

Джессика многозначительно посмотрела на Максима. Она вспомнила старое нижнее белье, используемое Светланой в качестве тряпок для уборки, которые она, в целях экономии, каждый раз стирала и развешивала по квартире, словно флаги. Из-за этого дом с капающими на голову разноцветными трусами и кальсонами выглядел после уборки, как бордель. Вспомнила огромные кастрюли какого-то красного супа, наваренного на целую неделю вперед, который Максим называл борщом. Там тоже было много белого жира, плавающего кусочками на поверхности. Сначала Джессика молчала, но потом, не выдержав, спросила, для кого так много готовят, ведь их же всего двое. На что Максим резонно ответил, коль уж она сама не любит этим заниматься, ему надо иногда есть домашнюю пищу. Американка, пожав плечами, не стала вступать в дискуссию.

Сейчас на дне рождения Лены Джессика наконец познакомилась со своей домработницей, оказавшейся не толстой, глупой бабой, которую она представляла себе, а вполне симпатичной курносенькой девушкой. Сколько раз Джессика ругала ее мысленно, собиралась встретиться и высказать свои претензии, но на это не хватало времени. Домработница приходила днем, когда их с Максимом не было дома. Вечером, видя плоды ее труда, Джессика раздражалась на дурацкие мелочи — на то, что домработница не повесила в ванной чистые полотенца или не поменяла постельное белье, но тут же забывала об этом. Полная загрузка на работе, спорт и проблемы, то есть знакомство с московскими «обычаями», отнимало все силы.

Сейчас перед ней сидела миловидная дружелюбная девушка, которой нравилось заниматься тем, что Джессика ненавидела и считала убитым временем.

— Давай выпьем за знакомство! — предложила Света, наливая себе в чашку из-под чая солидную порцию коньяка. — Девочки, мы сюда стаканчики под выпивку забыли поставить, принесите нам, — попросила она суетящихся вокруг стола подружек.

— Я не пью, извините, — как можно более деликатно ответила Джессика, предупрежденная Максимом, что в России не принято отказываться, если предлагают выпить. Это самая большая обида для людей.

— Да ты что? — удивилась Света и поспешно добавила: — Я ведь тоже, не подумай, ни-ни. И мужиков, которые пьют, на дух не переношу. — Придирчиво рассматривая на свет рюмку, которую принесли Джессике, она участливо поинтересовалась: — Или же тебе чистенькой, а? От коньяка действительно завтра голова может разболеться.

— Да, спасибо, — не поняла Джессика, — чистой с удовольствием.

— Ну вот и ладушки, договорились, — тоже не поняла Света.

В этот момент Максим отвлек Джессику, и Света налила в ее рюмку водки.

— Я очень рада за Максима, — продолжала она. — Если у вас детки родятся, я тоже могу с ними сидеть, очень люблю детей.

— Пока у нас в планах этого нет. У меня здесь очень интересная работа, — ответила Джессика.

— Ненавижу работу, мы с Леночкой один институт кончали, а потом вместе распределились.

Джессика удивленно подняла брови.

— Вы работу потеряли?

— Да, нас сократили. Но не в этом дело. Я инженер-химик, а химию ненавижу.

— А зачем же ты столько времени училась?

— Родители настаивали, да и сама глупая была.

Джессика, ничего не понимая, слушала Светлану.

— Ты варенье попробуй, мои родители сначала эту клубничку растили, а потом сами варили — пальчики оближешь.

— Они у тебе фермеры?

— Да, можно так сказать, у них участок под Москвой, они пенсионеры.

— Земля собственная?

— Ну, какая там земля…

— Сами выращивают и сами этот джем готовят?

Светлана кивнула.

— У них фабрика?

В разговор вмешался Максим.

— Нет, Джессика, они делают джемы для себя.

— Зачем? — не поняла Джессика. — У вас это не продается? — продолжала удивляться американка, показывая на ярко-розовые прозрачные клубнички в розетках.

— Это у них хобби! — немного раздражаясь, объяснил Максим.

— А! — Дошло наконец до Джессики. — У моего отца тоже есть хобби, он выращивает лилии и разводит лошадей.

— Вот видишь! Только лилии не съешь и от лошадей проку…

— Что ты сказала? — снова не поняла Джессика.

— Ладно, давай все-таки выпьем за знакомство, — предложила Света и залпом опрокинула чашку с коньяком.

Джессика удивленно пожала плечами и тоже выпила из своей рюмки, рассчитывая, что там минеральная.

Максим, увидев ее лицо, тут же налил ей воды. Теперь Джессика уже была начеку. Несмотря на то, что ей хотелось запить явно не понравившийся напиток, она стоически принюхалась к содержимому и только тогда выпила. От обиды, что ее провели, настроение у девушки резко испортилось. Стараясь не показать виду, она сидела до конца вечера с деланной улыбкой на лице, отчего сама себе казалась какой-то ненатуральной куклой.