Снежинка для шейха. Украденная дочь - Роза Александрия
Утром я быстро принимаю душ и собираюсь к Амиру. Там меня уже ждут он и Рустам, наш общий друг. Более молчаливый и угрюмый, но довольно интересный собеседник.
Даже странно как мы все втроем подружились, ведь мы абсолютно разные.
Мы пересаживаема в машину Амира и его водитель отвозит нас к берегу, где уже ждет большая белая яхта, плавно покачивающаяся на волнах.
— Прошу сначала сюда! — приглашает Амир в каюту. — Самый главный сюрприз прибудет чуть позже!
Мы входим внутрь комнаты, где уже накрыт большой стол и Амир тут же берет бокал с виски.
— Поздравляю тебя, Карим, братишка! Пусть Аллах хранит твое благосостояние души и тела!
Я тоже беру бокал, но не спешу пить.
Слышу наверху женский смех и музыку и чуть не закатываю глаза.
Я же просил без проституток.
***
Мы еще немного болтаем, и Амир зовет нас наверх.
— Я же просил… — рычу я другу, когда мы слышим очередной громкий взрыв смеха с верхней палубы.
— Карим, не нужно делать поспешных выводов! Я все предусмотрел! Тебе понравится! — она переводит взгляд на серьезного Рустама и добавляет: — И тебе!
Нехотя поднимаюсь на верхнюю палубу и вижу нескольких девушек, задорно танцующих с бокалами в руках.
Амир был прав. Меня удивило то, что они все отличаются от наших девушек. Слишком светлые, с прозрачной кожей и хрупкими телами.
Да, мне такое нравится. Но судя по одежде — Амир все же не послушал меня. Короткие юбки и глубокие декольте явно говорят об их профессии.
Собираюсь уйти обратно в каюту, как взгляд падает на одну из девушек, сидящую вдали.
Я б ее и не заметил, но что-то внутри будто заставило меня на нее посмотреть.
Незнакомка выглядела так робко и испуганно, что я замер.
Как она здесь оказалась? И эта кожа…
Конечно, у всех присутствующих она была светлой, но у этой вообще казалась фарфоровой. Солнце становилось ей врагом, с каждой минутой опаляя хрупкую кожу как крылья бабочки огонь.
Мне хочется узнать, кто она и я делаю шаг навстречу, но Амир отвлекает меня знакомством с другими, а когда я поворачиваюсь, незнакомки уже нет.
Я не ищу ее. В какой-то момент мне вообще кажется, что это был мираж. Слишком красива и недосягаема была незнакомка.
Девушки отвлекают меня от мыслей, разговаривая со мной на русском, чем немало удивляют.
— Это и есть сюрприз! — шепчет мне на ухо друг, когда мы смотрим на их танцы.
— Спасибо! — киваю я, — Но зачем аж четверо?
— Ну, вообще их должно быть пять… — расслабленно тянет друг, довольный тем, что угодил мне.
Пять? Значит, мне не показалось!
Бросаю взгляд на небо и замечаю, что уже почти вечер. Скоро возвращаться назад, а я так и не узнал кто эта незнакомка.
Друзья уже давно ушли развлекаться с девушками, а я остался наедине с одной из них.
Ирина пыталась развлечь меня и утащить за собой, но мне не хотелось. Все мои мысли были заняты той самой, которую я видел днем.
У меня еще никогда никто не вызывал сколько интереса. Словно мираж в пустыне, она казалась видением.
Встаю и иду к каютам, чтобы найти ее. Наверняка я увижу ее и все мечты пройдут как дым. Незнакомка покажется мне обыкновенной, стоит только узнать ее имя.
— Ты куда, Карим? — недовольно спрашивает Ирина, надув губки.
— Я устал… — бросаю я ей и, не дожидаясь претензий, спускаюсь к каютам.
Две из них заняты, о чем я могу судить по стонам и другим звукам, доносящимся из-за двери. Третья оказывается пустой.
Остается последняя. Девушка точно там. Больше ей просто некуда спрятаться. А вот почему она прячется, вот это вопрос.
Обычно девушки по вызову более активны. Примерно как та Ирина. Они знают, что могут получить какую-то красивую драгоценную вещицу за хорошо проделанную работу, вот и стараются.
Но не эта…
Захожу в четвертую каюту и не вижу никого. Странно. Не могла же она уплыть открытым морем.
Задумчиво чешу бороду и захожу вглубь. Вдруг взгляд падает на белоснежную макушку, ледащую на тонких коленках.
Скрутившись клубочком, незнакомка сидит в самом укромном уголке и… спит?
Это обстоятельство вызывает у меня еще больше интереса.
Я аккуратно дотрагиваюсь до руки девушки и та вздрагивает. Увидев меня, она испуганно вскакивает на ноги и ударяется о полку головой.
Сдерживаю себя от смешка, боясь напугать незнакомку еще сильнее.
Она садится обратно и трет ушибленное место рукой.
— Встань! — говорю я, но девушка забивается дальше в угол и испуганно смотрит мне в глаза.
Она совершенно не похожа на остальных.
— Я сказал встать! Ты не слышишь?
Она медленно поднимается, поправляя платье.
Короткое, но не такое, как у других здесь…
— Почему прячешься? — спрашиваю я, не в силах оторваться от синевы ее глаз.
Впервые вижу такой небесный цвет.
— Я просто… устала. — Отвечает она тихо, отводя глаза.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я, не переставая на нее смотреть. Светлая, нежная и холодная… Словно снег.
— Снежана… — отвечает она шепотом.
Я усмехаюсь внутренне почувствовав себя словно в другом времени. Тогда, когда я ездил с мамой в Россию и впервые увидел снег. Такое же ощущение чуда и сказки. Словно снежинка, которая попала мне в ладошку и тут же растаяла.
— Какое говорящее имя… — отвечаю я и делаю шаг к девушке.
Она отступает, всем своим видом показывая, что боится.
Проклятье… Меня это и расстраивает и заводит.
— Почему ты не наверху с остальными? — спрашиваю я захватывая белоснежный локон, будто желая убедиться, что он настоящий…
— Снежана? — снова обращаюсь я к девушке.
— Что? — тихо переспрашивает она.
Девушка все больше кажется мне загадкой, которую я непременно хочу отгадать.
— Почему все девочки наверху, веселятся и отдыхают, а ты прячешься внизу! А ведь ты именно прячешься! Я видел тебя в начале дня. Думал, что мне показалось…
— Я не прячусь! — заикаясь, отвечает та.
— Не нужно мне врать! Я этого не люблю! И очень строго наказываю!
Снежана поднимает на меня взгляд, в котором читается так много эмоций. Здесь и страх, и надежда, и мольба…
— Поймите меня, я не по своей воле здесь! Меня украли! — шепчет она, тихо роняя слезы. — Я не хотела здесь быть! Мне нужно домой, понимаете?
Я понимаю. Очень хорошо. Но еще я понимаю, что просто так сюда не попадают. Скорее всего у себя она тоже вела не слишком порядочный образ жизни.
— И все же ты здесь… — отвечаю я равнодушно, хотя у самого в сердце рождается желание ее защитить.
Кто угодно может жить так,
